Корзина покупок пуста!
Руководитель Методического центра по миссии и катехизации при СФИ, магистр богословия Владимир Иванович Якунцев отвечает на вопросы Интернет-конференции
Мария, Тула
Владимир Иванович, не так давно в разговоре я услышала такое примерно истолкование слов «Возьми крест свой и следуй за Мной»: речь идет о том, что мы со всеми своими проблемами (семья, возраст, здоровье, работа, характер и т.д. и т.п.) должны идти за Христом. Крест заключается в том грузе проблем, который мы несем на этом пути. Хотелось бы услышать Ваше мнение — в этом ли наш крест, в этом ли — подвиг? Или речь идет о другом?
Спасибо.
Ответ В.И. Якунцева: На вопрос Марии однозначно ответить сложно, потому что важна конкретизация слов «идти за Христом». В этом вопросе я угадываю достаточно распространенное мнение, что вообще все трудности, все проблемы человека — это его жизненный крест, а следование за Христом — это скорее некоторое намерение, некоторое сочувствие Христу, не более. И, собственно, если «человек страдает, то он уже несет крест, что с него еще требовать». Но тут нужны пояснения, причем, существенные. В каком-то смысле все люди несут крест, но не все люди несут Христов крест. Вот в чем проблема. Конечно, Голгофа может быть образом для всей нашей жизни. Все люди, кроме Христа, грешники, а значит — разбойники, следовательно, они ее достойны («… ибо достойное по делам нашим получаем» Лк 23, 41). Но, все-таки, разбойники-то были разные. Все они были на кресте, но не для всех крест стал спасительным. И семья, и возраст, и здоровье, и работа, и характер — могут быть частью христианского крестоношения при условии, если человек действительно следует за Христом, т.е. исполняет свое призвание, служит тем даром Духа, который ему дан от Бога. Только в этом случае крест действительно спасителен, а значит он радостотворен, потому что тогда он связан с опытом Пасхи. Только в этом случае крест человека оживляет, оживотворяет, то есть через него человек приобщается к опыту Воскресения. Во всех остальных случаях скорби житейской жизни, ее несовершенства и т.д. приносят человеку страдания, тяжесть, но они не связаны с пасхальным опытом, и поэтому чаще всего человека они подавляют, а то и разрушают. Поэтому опыт Пасхи является критерием того, подлинный ли крест или нет, Христов ли это крест или нет. Поэтому подлинный христианский подвиг связан именно с участием в Христовом Крестоношении, т.е. в целожизненном исполнении своего христианского призвания.
А вырастает проблема искаженного восприятия крестоношения из следующего. Дело в том, что в православном церковном сознании из-за ненаученности расходятся, как правило, четыре важнейшие вещи, посредством которых Иисус осуществил спасение мира и каждого из нас: во-первых, это Его жизнь, во-вторых — Его Учение, в-третьих — Крест, и, в-четвертых, — Воскресение. Поэтому многие, например, из этих четырех вещей воспринимают только Крест, т.е. считают, что Христос спас нас именно своими страданиями, а из этого прямой вывод, что сами трудности, сами страдания — уже спасительны. Кто-то, но таких людей меньше, делает акцент на Воскресении, и считает, что собственно опыт Воскресения это и есть единая точка христианства — его начало и конец. Из этого тоже делается прямой вывод, что надо радоваться и веселиться, что всякая радость, какая бы она не была, уже является признаком Божьего присутствия. А это не так. Гораздо меньше людей, которые понимают, что Крест и Воскресение Христово являются прямым следствием Его жизни и Его учения. Т.е. крест Христовым становится только в том случае, если мы учимся у Христа, подражаем Ему. Только тогда человек действительно приобщается к Пасхальному опыту, т.е. к опыту, когда смерть и страдания становятся путем к Жизни вечной. И это серьезная проблема, иногда очень болезненная — существование таких редукций в церковном сознании. По моим наблюдениям в подавляющем большинстве случаев люди, которые называют себя христианами, воспринимают Крест и Воскресение, но при этом совершенно не ставят перед собой задачи подражать Христу и следовать Его учению в своей жизни.
Воробьева Татьяна Николаевна
1) Владимир Иванович, тема обозначена так, что предполагает от христианина положительный ответ - согласие, что усилие непременно надо прикладывать. Остается только задуматься о том, какие именно усилия, совершаемые в жизни, отнести к тем, которые являются подвигом, ведущим в Царство Небесное? Мы ведь убеждены, что ежедневная наша жизнь состоит из так называемых «подвигов». Не проспали — вот вам и подвиг, прости Господи…
Ответ В.И. Якунцева: Говорить о том, что это за усилия — непростая вещь, Татьяна Николаевна. Если стараться дойти до сути, то для кого-то, может быть, это также может быть большим усилием: взять — и не проспать. Т.е. подвигом, при условии, правда, что слово «подвиг» мы употребляем в изначальном значении. Оно связано со словом «движение», т.е. «взять и подвинуться куда-то, сделать шаг». Важно, конечно, не только само движение, но и ради чего или ради кого оно сделано — этим определяется подвиг. И если посмотреть на опыт христианской жизни, то в ней подвиг всегда связан, в первую очередь, с усилием внимания и памяти. И поэтому, если прямо отвечать на вопрос, то это, прежде всего, усилие внимания и памяти, направленность которых определяет дух человека, которые поэтому и являются ключевыми в подражании человека Христу, в его ученичестве у Христа. Или, если брать общинно-братский аспект христианского подвига, в подражании образу Святой Троицы. И это, как показывает опыт, и есть самое трудное в христианской жизни — всегда пребывать во внимании и памяти. Именно во внимании и памяти, прежде всего, проявляется любовь. Именно внимание и память являяются ключевым моментом во всех жертвах. Или, говоря по-другому, все является жертвой, все является подвигом при условии, что внимание и память устремлены на Господа, на Христа, если через внимание и память человек наполняется силой Христовой. Как только внимание и память человека перестают быть устремленными ко Христу, отключаются, ослабевают, то все, что он делает, перестает быть подвигом, во всяком случае, Христовым подвигом.
2) А еще практический вопрос: уместно ли в миссионерской или катехизической проповеди озвучивать тему подвига, усилий? Не оттолкнет ли человека такое обращение к нему в начале?
С благодарностью, Татьяна Н.
Ответ В.И. Якунцева: Как правило, оттолкнет, поэтому слово «подвиг» в катехизической и миссионерской практике мы редко употребляем. Однако говорить об этом другими словами уместно, потому что с одной стороны многие люди боятся подвига, с другой — многие именно этого-то и жаждут, жаждут движения, обновления, жаждут качества, жаждут подвига ученичества, жаждут вдохновенного труда. А именно это мы и подразумеваем под подвигом. Конечно, такого труда, который приносит плод любви, а не ради труда самого по себе.
Олег Владиславович Воскресенский
Вопрос мой в том, насколько христианин должен быть озабочен способностью к подвигу или совершением оного, если совершает его в нём и через него Дух Божий и лишь при условии отказа личности от последней попытки сделать всё «сам, всё сам»?
Ответ В.И. Якунцева: Дух Божий конечно совершает, Олег Владиславович, но, как известно, только при условии содействия человека. Причем, не только «в принципе», но и конкретно. Поэтому «…христианин должен быть озабочен способностью к подвигу или совершением оного». Скажем, отказ от своеволия, самонадеяния, о котором вы вспоминаете, возможен только при условии подвига. Поэтому если человек уверовал, если человек действительно христианин, то о его способности к подвигу рассуждать особо не стоит, потому что способность к труду памяти и к тому, чтобы направлять свое внимание, есть практически у всех людей, даже у тяжелобольных, а также психически больных. Даже у них есть моменты просветления, какая-то мера вот этой устремленности ко Христу, тяги ко Христу, может быть, нам совершенно незаметная. Она принимается Господом, и, таким образом, для этого человека он уже становится подвигом, т.к. становится для него путем к богообщению.
Валерия Волкова
1) «Царство Небесное силою берется и употребляющие усилие овладевают им». Как Вы думаете, Владимир Иванович, можно ли это «усилие» по овладению Царством Небесным, постоянно совершаемое внутренне и внешне, назвать подвигом? Ведь подвиг подразумевает не только постоянное последовательное движение, но и конкретное свершение, событие, прорыв, сверхприродный «шаг по вертикали»?
Ответ В.И. Якунцева: Под подвигом в традиции, конечно, понимается, прежде всего, «постоянно совершаемое внутренне и внешне» усилие. Как ни странно, но «прорыв», «шаг по вертикали» в нормальном случае не самое лучшее с психологической точки зрения описание настоящего подвига, т.к. они предполагают яркое (или заметное) и быстрое изменение. Такие изменения возможны только в самом начале, или они носят чрезвычайный характер, а поэтому редки, или они болезненны. В нормальном случае дело спорится незаметно, но уверенно. Поэтому самым лучшим для описания подвига является образ закваски: Господь ее положил, а мы создаем для ее действия необходимые условия.
2)И если таких побед над «горизонталью» не замечается, то, возможно, тщетны каждодневные аскетические усилия?
Ответ В.И. Якунцева: Еще раз скажу, что поиск «побед», «прорывов» не может быть целью. Нам не нужны «победы», а нужна одна, но главная победа на ветхим, над грехом, злом и смертью. А для этого нужен ежедневный духовный труд. В этой ежедневности, постоянстве — одна из основных трудностей подвига. А главная его трудность в том, что он предполагает усилие памяти и внимания, что гораздо труднее, чем любое другое усилие, ведь здесь средоточие человеческого своеволия, «дверь» для разных духов. Критерием же качественности духовного труда, критерием его подлинности является не прорыв, «шаг по вертикали», а достижение каждый день достаточно серьезной меры духовной бодрости, т.е. способности живо, целостно, просто, в каком-то смысле, легко исполнять то дело, ту волю Божью, которая открыта сегодня, открыта по отношению к этому дню. Вот что важно. Поэтому каждодневные аскетические усилия просто необходимы.
Михаил
1) Зачем брать силою Царство? Ведь Небесное Царство — на небе?
Ответ В.И. Якунцева: Такое уж Небо открывает нам Господь. На другом Он не живет. Чтобы попасть на физическое небо, также нужно усилие. А на это — тем более. Т.к. Царство Небесное — особое, оно не насилует нас, оно не внешнее для нас, поэтому вход в него возможен только через усилия любви, которое в христианской аскетической традиции всегда достаточно практически измерялось.
2) Допустим, что Царство Небесное можно получить. Но стоит ли употреблять столько усилий, если Царство будет даровано лишь после смерти?
Ответ В.И. Якунцева: Стоит усилий, потому что только при условии усилий это Царство будет нам даровано. И войти туда нам предстоит именно до смерти, а не после смерти, потому что, если человек не направлен к нему в этой жизни, если он не приобщился к нему в этой жизни, то вряд ли он сможет приобщиться к нему после смерти.
Анастасия Наконечная
Новомученик иером. Лев (Егоров), один из духовных руководителей Александро-Невского петроградского братства, в 1923 году писал братству из Оренбургской ссылки: «Царствие Божие силою берется; а сильным нужно много упражнять свои силы. Стройте же Христово здание. Не только большие камни ворочайте; не забудьте и щебня. Ведь в Америке дома строят из мелкого, мелкого песку, конечно, смешанного с цементом. Так и вы позаботьтесь и о песке! Умоляю вас об этом! Без него ничего не выйдет. Итак, утешайтесь, строя маленький домик. Господь вам в помощь».
Жаль, тут не нарисовать картинку, которую он приложил к этим своим словам: треугольник с вершинами И, Г и Л (Иннокентий, Гурий и Лев — имена трех духовных руководителей Александро-Невского братства). Т.е. этот домик — братство.
В этих словах мне показались важными три вещи — во-первых, что подвиг может быть не обязательно сразу совсем высоким и огромным — и о щебне важно помнить. Во-вторых, что эти усилия нужно прилагать к совершенно конкретному домику — братству, как в их случае, или к общине, т.е. к реальному церковному собранию. А в-третьих — сильным нужно много упражнять свои силы.
Дорогой Владимир Иванович, а как бы Вы оценили эти слова о. Льва?
Ответ В.И. Якунцева: Там, наверное, есть какой-то контекст. Исходя из рисунка, можно сказать, что к большим камням, видимо, относятся Иннокентий, Гурий и сам Лев. Т.к. все они были репрессированы, то о. Лев говорит, что определяющее значение для строительства братства-домика имеет даже не наличие больших камней, каких-то авторитетных руководителей, а сами члены братства и связи между ними — то, что подразумевается под песком и цементом. Это то, что касается самого высказывания. Понятно, что речь идет и собственно о подвиге. О. Лев напоминает о том, что Царство Божие силою берется, поэтому нельзя расслабляться, нужно упражнять свои силы, нельзя остывать, нельзя думать, что они смогут построить здание, опираясь только на духовный капитал «столпов», вот этих больших камней. И им нужно не унывать, а строить маленький домик, и не смущаться, что он будет из мелкого песка, но он будет крепким, если будет смешан с цементом, т.е. любовью.
