Корзина покупок пуста!
Интервью с руководителем Методического центра по миссии и катехизации Свято-Филаретовского института магистром богословия Владимиром Ивановичем Якунцевым
Что означают слова о необходимости подлинного покаяния перед крещением и предупреждение о ложной уверенности в спасении?
Буквально речь идет о высказывании блаж. Августина. В своем трактате «О вере и делах» он писал следующее: «Есть люди, которые полагают, что все без исключения должны быть допущены к источнику перерождения, который в Господе нашем Иисусе Христе; даже те, кто, будучи известен своими преступлениями и ужасными пороками, не желают изменить свои злые и постыдные пути, а честно (и публично) признают, что они намерены продолжать пребывать в своем состоянии греха. <...> С помощью Господа Бога будем усердно остерегаться впредь давать людям ложную уверенность, говоря им, что если только они будут крещены во Христа, то независимо от того, как они будут жить в вере, они достигнут вечного спасения»*.
В писаниях и других отцов и учителей Церкви (а в большом числе все они, так или иначе, были связаны с опытом катехизации) мы достаточно часто встречаем мысль о бесплодности и, следовательно, недействительности Крещения без веры и покаяния. Следовательно, суетная вера в спасительность такового крещения возникала всегда, и с ней нужно было бороться. Однако уже ко времени блаж. Августина в церкви, видимо, стало настолько сильным давление противоречащего этой простой истине духа, что в своём трактате «О вере и делах» он откровенно, как мы видим, предостерегает и себя, и своих собратьев о недопустимости этого тяжкого греха — давать людям ложную уверенность в спасении. Сейчас же фактически повсеместно распространилась практика Крещения без подлинного покаяния, а значит, и без веры, а чтобы такая ситуация меньше мучила, то впоследствии критерии покаяния и веры, которые должны предварять Крещение, оказались «сбиты», а то и полностью забыты. Что же это за критерии?
Если говорить кратко, они выражены в самом богослужебном чине и представляют собой отречение человека от сатаны и сочетание со Христом. А это не нечто абстрактное. Это отречение, прежде всего, от тех идолов, которым человек поклонялся в своей доцерковной жизни, от того, через что сатана в его жизни властвовал. То есть отречение от тех вещей, состояний, мечтаний, в которых сосредоточено то «всё», что человек призван «продать», желая следовать за Христом. Когда человек дерзает идти за Христом, не сделав этого, заведомо известно: его следование за Христом не принесёт никаких плодов. Но тем не менее, общая атмосфера и обстановка в церкви часто таковы, что человек остается в убеждении, будто на самом-то деле этого делать не надо, а достаточно лишь некоего желания быть христианином «вообще» и «в принципе», общего недовольства собой.
На епархиальном собрании г. Москвы патриарх сказал, что перед Крещением нужно стремиться проводить серьезную исповедь, пусть и без разрешительной молитвы. И множеству священников (во всяком случае, тем, кто не безразличен к судьбе тех людей, которых они крестят) нужно будет думать и решать: произошло то, что должно было произойти, или не произошло, отрекся человек или не отрекся. Как об этом можно судить?
Судить, как всегда в духовной жизни, можно только по духу и по плодам. Одним из первых критериев, которые говорят об изменении духа и начале плодоношения является изменение отношения человека к своим прошлым суетным надеждам, т.е. к тем же идолам. В них он перестаёт видеть оправдание собственной жизни. Происходит глубокое разочарование и в этом смысле отречение от тех вещей, которые сами по себе не являются злыми, а остаются положительными, даже вещами от Бога, но через которые при недолжном к ним отношении человек рабствует миру сему. Здесь лидирует, как правило, триада: работа, семья и здоровье. Иногда их разбавляет какое-нибудь серьезное хобби. Поэтому в Евангелии очень много твердых слов, близких к «враги человеку — домашние его», говорят о служащих этим идолам в их различных подвидах. Поэтому в притче о брачном пире и осуждаются те, кто отложил свое участие в брачном пире ради женитьбы, волов или земли. Это очень сложная вещь. Людям трудно понять, что все эти вещи, такие вроде благие и необходимые, не спасают от зла, а значит и от гибели. Даже по Закону они вполне достойны. Но, как известно, Закон тоже не спасает... Самое трудное для человека в ходе предкрещального процесса — умереть не для греха и явного порока, а умереть для закона. То есть для вещей, которые сами по себе правдивы, которые на определенном этапе даже являются положительными ценностями и некоторым утешением для человека.
Это достаточно хорошо согласуется с ранней монашеской традицией, и примеры всего, о чем Вы говорите, можно неоднократно встретить в житиях. Но не могут все люди уйти в монахи. И даже духовные движения, стремящиеся к воплощению идеала «белого иночества», о котором писал свт. Иоанн (Шаховской), такие, как наше братство, представляют собой лишь малую часть церкви. А что можно посоветовать тем, кто будет заниматься сейчас крещением людей в обычных приходских храмах? Что им можно сказать, чтобы они не чувствовали, что у них, как говорил один известный священник, «руки в крови», потому что они крестили тысячи людей, а потом ни одного из них не увидели в храме?
Возможны несколько вариантов. Самый лучший — это достичь определенной глубины смирения, чтобы через него обрести дерзновение восстановить в своей силе те критерии готовности к крещению, которые четко и ясно определяли апостолы и святые отцы. Это открыло бы возможность многим и многим людям, которые жаждут покаяния, жаждут подлинного воцерковления, эту жажду утолить и войти в евангельский опыт жизни в лоне Православия.
Все остальные варианты связаны с той или иной долей компромисса, за который придется, как всегда, «платить» снижением уровня духовной жизни и лишними скорбями. Итак, из компромиссных вариантов, наверное, самый лучший — это все-таки путь, связанный с запретом крестить без предваряющей покаянной беседы, что, собственно, уже повсеместно в церкви пытаются внедрить. А чтобы такая беседа была действенной хотя бы в какую-то меру, придется проводить целый ряд предкрещальных бесед. И это должны быть не лекции, не занудные комментарии к членам Символа веры, а именно беседы покаянного характера, прежде всего связанные с исправлением жизни. Если человек начнет исправлять жизнь, то тогда он сможет и усваивать элементы вероучения. Чем больше будет таких бесед, тем лучше. Я знаю, что многие люди, отвечающие в различных церковных структурах за катехизацию, считают, что на местах современному священнику, исходя из его силы, из его опыта, в подавляющем большинстве случаев не удастся провести больше одной, двух, максимум трех таких бесед. И если можно этого достигнуть сейчас, то тогда это нужно требовать. Вот, собственно говоря, что можно считать ответом на Ваш вопрос. Хотя еще раз хочу сказать: нужно осознавать, что это компромисс. В результате этих бесед можно будет в лучшем случае достичь лишь более или менее членораздельного желания покаяться. Однако невозможно будет судить о качестве и глубине покаяния, об итоге этих намерений, потому что в нормальном случае человек еще до крещения должен успевать принести какие-то первые плоды покаяния, т.е. реально уйти в своей жизни от этических смертных грехов (тех грехов, за которые в Ветхом завете определялась смертная казнь), начать регулярно ходить в храм, лично молиться. Вот этого, конечно, в результате компромиссного варианта достичь не удастся, следовательно, есть большой риск объявить принятым в Церковь того, кто таковым не является. А это большой грех.
И все-таки, единственно приемлемое на сегодняшний день — это идти по этому компромиссному варианту, но, желая как можно быстрее уйти из «зоны» компромисса, молясь о том, чтобы как можно быстрее прийти к тем нормам подготовки к крещению, которые выражены в апостольском и святоотеческом учении.
————
* Блаж. Августин. О вере и делах. 1.1. и 26.48. Цит. по: Свящ. Владимир Хулап «Катехуменат в истории Церкви». Режим доступа: www.sfi.ru/lib.asp
Публикации по теме статьи представлены в интернет-магазине "Предание" в разделе "Миссия и катехизация"
