Корзина покупок пуста!
Члены Преображенского братства отвечают на вопросы, связанные с темой Сретенского собора — традиционной встречи братства в дни празднования Сретения Господня.
Бог всем даёт силы на служение, но разные: кому один талант, кому — два, кому — пять. Как понять, сколько тебе досталось, как правильно распорядиться этими силами, как не растратить их зря?
Николай Клюев, председатель малого православного братства: Как говорил известный православный экклезиолог протопресвитер Николай Афанасьев, в Церкви все служения подразделяются на два типа: общие и особые. Общие служения есть у всех членов народа Божьего: при вступлении в Церковь, при крещении, каждому из нас был дан дар царственного священства. Все христиане — цари, священники и пророки Бога Живого. Это к вопросу «как понять, сколько тебе досталось». Как минимум общее служение у каждого уже есть.
Особые же служения имеют место постольку, поскольку есть общее служение всего народа Божьего. Конечно, надо разбираться, есть ли у конкретного человека какие-то особые служения. Здесь всё не так просто. Не всегда легко удается выявить, где место человека. И сейчас для Церкви, в том числе и для нашего Преображенского содружества, на мой взгляд, это одна из ключевых задач — сделать так, чтобы как можно больше братьев и сестёр «нащупали» каждый своё личное призвание. Потому что если здесь человек «угадает», найдёт то служение, к которому Бог призывает именно его, и начнёт его реализовывать, то это, конечно, даст большое вдохновение и этому человеку, и всем, кто его окружает. Здесь, может быть, стоило бы вновь упомянуть о. Николая Афанасьева, потому что он отождествляет жизнь в Церкви и служение. Это значит, что нет жизни в Церкви без служения. Об этом всем нам надо помнить. Это касается и общих служений, о которых я уже сказал. Они тоже не должны храниться под спудом. К сожалению, очень часто бывает, что люди именно эти дары, таланты, которые у них уже есть, никак не реализуют. Они не реагируют на то, что происходит в церкви, относятся к этому равнодушно, не свидетельствуют об истинности или ложности того или иного высказывания или действия, не могут различать духи и вообще часто находятся в состоянии некоего «анабиоза». Но это связано и с общецерковными проблемами. Понятно, что идея посвящения привела к тому, что царственно-священническое достоинство членов народа Божьего в таком состоянии анабиоза находится уже давно. И надо всем прилагать силы для того, чтобы как-то менять эту ситуацию.
Как не растратить силы зря — тоже не простой вопрос. Я так понимаю, растратить зря — значит, не в церкви, а где-то «на стороне». Или даже в церкви, делая какие-то отдельные, пусть и добрые, дела, но то, что «не твоё», что не раскрывает твой дар. И от этого человек теряет вдохновение, начинает унывать. Поэтому здесь на первое место опять же выходит проблема, как распознать «своё место». И надо молиться, взыскивать волю Божью. Тут, к сожалению, нет каких-то однозначных рекомендаций, «технологий» — как человеку находить своё служение. Но искать, двигаться в этом направлении мы должны. В первую очередь это, конечно, задача старших в церкви: помогать людям увидеть своё место и в этом себя реализовать.
Елена-Милена Королёва, сотрудник первого московского хосписа: По твоим силам и понятно: чем больше спрашивается, тем больше и досталось. Как правильно распорядиться? Их нужно потратить все без остатка не на себя, а на Божье дело, тогда ты ими правильно распорядишься, а в противном случае растратишь зря. Бесталанных людей в церкви нет. Если человек говорит, что у него нет таланта, это значит, что он ещё недостаточно открыт Богу и людям и у него есть что-то «своё», которое для него важнее, чем Божие. Растратить зря — это значит сохранить для себя, как в притче. И получается «ни Богу свечка …»
Наталья Адаменко, преподаватель кафедры миссиологии, катехетики и гомилетики Свято-Филаретовского института: Да, действительно, таланты, т.е. Свои дары — кому-то один, кому-то два, кому-то пять — Господь дает всем. И необходимо не просто распоряжаться тем, что нам некогда было дано, а еще и преумножать свои дары, как говорил ап. Павел, ревновать о дарах больших. Если уже есть что-то, чем можно Богу послужить, всегда нужно стремиться к еще большей полноте, к еще большей воплощенности в жизни — тогда число талантов у человека увеличивается. Здесь важно помнить, что в этом контексте мы говорим не о свойствах характера или способностях человека. В евангельском тексте талант — это большой (около 30 кг) слиток серебра, т.е. нечто очень ценное, чем совершенно невозможно пользоваться в мелких утилитарных целях, скажем, расплатиться в магазине, нельзя разменять на какую-то мелочь (а если разменяешь, талант перестанет быть талантом).
Есть один признак, по которому человек может легко узнать, какой дар ему дает Господь. Когда он входит в церковь, начинает общаться и хотя бы что-то делать, то что-то у него сразу же получается очень хорошо, легко. Какое-то дело — часто очень маленькое, очень простое — начинает получаться, приносить плоды. И этот маленький дар, маленький талант для человека может послужить стартовой площадкой, «плацдармом». Опираясь на этот опыт, уже можно делать что-то еще — что-то большее. Ведь служение подразумевает некоторый процесс, развитие. Это не что-то одинаковое, что ты делаешь всю жизнь в определенном объеме, в определенное время, а это то, что стремится всегда к большей воплощенности, к росту, к развитию и к приумножению.
Раньше я думала, что служение бывает только у особой категории людей. Мне казалось, что есть такие особые избранники (и их мало), люди, которым Господь каким-то особым образом что-то дает. И они это все берут и несут всю свою жизнь, напрягаясь, испытывая трудности и лишения. Как правило, это святые, которые у нас признаны церковью, чьи имена в святцах. Понятно, что с моей собственной жизнью это как-то не соотносилось: ну, какие там у меня особые дары и таланты? Я ведь обычный человек, поэтому служения у меня быть не может. Но со временем, размышляя над Евангелием, видя вокруг себя нашу церковную жизнь, особенно жизнь общинно-братскую, я поняла, что все не так просто. Что такое отношение к служению и даже к святости, выделяющее служителей Божиих и святых в какой-то особый род среди христиан, неправильно. Потому что ни в Евангелии, ни в Посланиях апостольских, ни вообще в жизни христиан, особенно ранних веков, такого разрыва не было. Поэтому мне сейчас в первую очередь хочется действительно видеть примеры для подражания, примеры святости в евангельском смысле, т.е неотмирности жизни, следование за Господом в людях, у которых есть обычная работа, дети и родители, нуждающиеся в заботе, какие-то проблемы и сложности в жизни, сложности характера, — и которые, несмотря на всё это, находят возможность послужить Богу на своем месте в тех условиях, в которые их Бог поставил.
Андрей Васенев, член молодежного «Круга»: Думаю, что здесь очень важны движение и вектор.
Движение — это сама жизнь, в которой можно себя проверять в том или ином деле, можно обнаружить свои таланты, можно научиться поиску.
Вектор — это направленность жизни. Если уяснил, что в жизни главное, тогда всё встанет на свои места. Другой вопрос, что зачастую трудно понять, а что же на самом деле главное. Для кого на этом главном месте стоит работа, тот тратит всё для своей работы и на неё. Хочет этого человек или не хочет, понимает или не понимает, а все таланты будет отдавать работе. Потому что она в жизни главная. Так же с семьёй или чем-то ещё.
Осознал себя членом Церкви? Тогда сразу понятно, что, а точнее, Кто главный. Вот тогда и нужно действовать соответственно. Здесь искать. И не бояться искать. Чем больше будем бояться и раздумывать, я думаю, тем сложнее будет найти.
Сергей Бурлака, катехизатор, член молодежного «Круга»: Вопрос о том, сколько Господь дал мне талантов, несколько искусственный. Только в сравнении с другими можно говорить о количестве таланта. Для самого же человека то, что ему дает Господь, всегда много, всегда велико. В Евангелии от Иоанна говорится, что Бог не мерою дает Духа…
На мой взгляд, актуален вопрос, как это не растерять, не растратить. Ведь каждый человек встанет перед Судией и ответит, сколько он потратил впустую, а сколько приумножил. И совесть каждого человека подсказывает, как с этим обстоят дела, важно только к ней прислушиваться.
Исходная точка, которую здесь важно отметить: каждый человек богат, у каждого многое есть, и только сравнивая, мы можем сказать, что у одного один талант, у другого два, а у третьего три. Когда кто-то говорит, что ему ничего не дано, вспоминается отрывок из книги пророка Исаии. Сначала Исайя отвечает на призыв Господа «кого нам послать?»: «Вот я, пошли меня», и только после этого обещания (а это не просто вежливое согласие, это обет) пророк слышит призыв Господа — куда пойти, что сказать. Если бы не было этого согласия, этого обета, то и дара и таланта не было бы. Поэтому человеку, считающему себя лишенным даров, можно посоветовать: встань перед Господом и скажи: «Вот я, пошли меня. Я не знаю, куда Ты меня пошлешь и что Ты мне скажешь делать, но насколько мне хватит сил, я постараюсь сделать все, что Ты мне скажешь. Не то, что мне хочется, не там, где мне удобно, а там, куда Ты меня пошлешь». Когда человек говорит, что у него нет сил, это всегда показатель того, что человек непослушен и не готов дать обещание делать дело Божье во что бы то ни стало.
Анна Сахарова, секретарь проректора СФИ, член молодежного «Круга»: Помню, несколько лет назад разговаривала я перед вечерней с одним человеком. Он очень интересно сказал, что сил и талантов никаких, как он думал, у него не было, никогда не умел он никого организовывать ни на что и т.п. А как ему предложили быть председателем братства, так силы и таланты сразу же появились с избытком, и все стало получаться. А как перестал быть председателем через несколько лет, так эти таланты и умения тоже со служением перестали быть.
Тогда мне очень запомнились его слова. Из них я сделала вывод, что Господь дает силы на служение. Т.е. сначала человек соглашается на те или иные дела ради Господа, а на это Господь дает ему конкретные силы и таланты. Ведь в Писании сказано «не получаете, потому что не просите», а в другом месте «ревнуйте о дарах больших».
Как-то наша молодежная группа разговаривала с отцом Георгием о призвании. В частности, он говорил, что нужно знать свои таланты и дары и ими служить. Тогда я у него спросила: «А если талантов и сил много?» «Так это замечательно, многим и можно послужить».
Поэтому, мне кажется, что важно не просто выявить, какой у тебя конкретный талант, а услышать, к чему тебя призывает Господь. В церкви особая радость, что можно всегда посоветоваться с тем, кто старше и больше тебя. На той же встрече мы спросили у о. Георгия, чем мы как молодежь можем послужить Богу и церкви?
Тогда он нам сказал очень важные вещи о собирании молодежи, о времени ученичества и даже предложил весьма конкретное дело в Церкви - стать помощником человеку, который за многое отвечает в нашем Содружестве…
Поэтому самое важное — это хотеть послужить Богу и церкви, попросить об этом Господа. Но всегда очень страшно ответить на Его призыв: «Вот я, пошли меня». Ведь это может быть совсем не то, о чем ты думал. Господь может открыть в тебе такие таланты, о которых ты и не подозревал до Его призыва. И иногда приходится жертвовать тем, что для тебя важно, своим личным «даром», чем по сердцу хотелось бы заниматься, ради чего-то совсем иного, на первый взгляд, даже очень простого.
Есть один интересный взгляд на историю — теория вызова-ответа. Когда Господь призывает к чему-то человечество и ожидает ответа. Мне кажется, так же и в истории каждого конкретного человека. Важно услышать, к чему призывает Господь, ответить и быть верным. Но нужно слушать внимательно…
Виктория Юрова, член молодежного «Круга»: Определить, какие таланты тебе достались, сложно, это, наверное, вообще не определяется «абстрактно». Если ты начинаешь что-то делать, тогда можно понять, какие у тебя таланты есть, чем ты можешь послужить Богу. Чтобы распорядиться этими силами, наверное, самое важное — как-то расставить приоритеты, чтобы не во всё на свете включаться, но что-то главное выделить для себя и потихонечку начинать это делать.
Николай Клюев: Это тоже вопрос глобальный. В нашем малом братстве, Троицком, как раз в декабре была встреча, которая так и называлась: «Работа, добрые дела, послушание, служение: что такое дело Божье?» И одна из задач, которую мы перед собой ставили, — различать эти понятия. Встреча показала, что люди готовы всё, что угодно, называть и первым, и вторым, и третьим, и четвёртым совершенно спокойно. Тем не менее, мы попытались с этим разобраться. Мы пошли по такому пути: не давать определений этим понятиям (например, «работа — это … определённая деятельность в сфере»), а дать некие описания: какие черты присущи работе, какие — добрым делам, послушанию, служению, и пытались понять, что человека мотивирует на ту или иную деятельность.
Какие черты характерны для работы? Ответственность, регулярность, систематичность. Работа — это то, что может быть связано с призванием человека. Не случайно латинское слово «профессия» переводится на русский язык как «призвание». И это призвание может быть от Бога; говорят же: «врач от Бога», «лётчик от Бога», «инженер от Бога» — то есть человек, у которого действительно есть дар и поэтому всё хорошо получается. Можно тут говорить о том, что это, может быть, не дар Духа, а просто некие способности, но и они даются Богом… Работа имеет и такие важные факторы как безопасность, статусность, комфорт: они мотивируют человека на этот труд. Деньги, которые человек получает за работу, интересны не сами по себе, а как средство, которое даёт человеку определённую стабильность пребывания в этом мире. То есть он может иметь крышу над головой, оплачивать жильё, продукты, одеваться, путешествовать. Это всё связано с фактором безопасности и комфорта. Если эти факторы убрать, будет ли человек работать, заниматься той или иной деятельностью? Скорее всего, нет: он эту работу оставит и будет заниматься какой-то иной деятельностью.
Добрые дела, в отличие от работы, носят нерегулярный, несистематичный характер, делаются «по мере возможности». Человек делает, как правило, то, что нужно Церкви, но приоритет здесь остаётся за его личным выбором, он прежде всего делает то, что ему нравится, что приносит больше вдохновения. Мотивация здесь может быть разная. Например, человек хочет иметь перед Богом добрую совесть, как-то пытается через добрые дела освящать свою жизнь, и это хорошо.
Что касается послушания, здесь на первое место выходит слышание, узнавание и исполнение воли Божьей. В этом смысле послушание само по себе благодатное дело и главной мотивацией к послушанию является подготовка человека к служению. Как таковое оно, как правило, делается через «не хочу», оно от недостатка, а не от избытка. Послушание отвечает скорее на вопрос «как», а не «что», то есть оно учит качеству жизни, качеству делания. Поэтому здесь не очень важно, что ты делаешь, важно то, как ты это делаешь. Человек учится. Этот период не может продолжаться бесконечно, в нормальном случае он должен выводить человека на служение.
Служение уже отвечает на вопрос «что», а не «как». Человек узнал свой дар и уже этим даром служит. Служение реализуется уже не от недостатка, а от избытка, оно предполагает целостную включенность человека в дело служения и в этом смысле оно схоже, как это ни кажется странным, с работой, потому что в нем появляются такие черты, как регулярность, систематичность, постоянность. Но те мотивационные факторы, которые мы упоминали вначале (безопасность, комфорт), не носят довлеющего влияния на дело служения. Даже если в этих мотивационных факторах будет ущерб, человек все равно продолжит служить Богу. Он это осознает как свое место в Церкви, свой дар перед Богом, как источник благодати, а самое главное, как источник жизни, потому что жизнь и служение в церкви — это, как мы уже говорили, одно и то же.
Ясно, что одно и то же дело может в каком-то смысле быть для человека в одной ситуации просто добрым делом, в другой — послушанием, в третьей — служением. Например, человек помогает немощным людям в больнице. У кого-то это получается от случая к случаю, для кого-то это может быть послушанием, а для кого-то это может быть целожизненным служением. Вспоминая тему нашей встречи «Работа, добрые дела, послушание, служение», надо сказать и о том, «что такое дело Божье». Вот из этой четверицы послушание и служение — это уже дело Божье, а работа и добрые дела могут быть делом Божьим, а могут и не быть — в зависимости от интенции, намерения, характера деятельности.
Елена-Милена Королёва: Служение, как правило, связано со страданием, и с жертвой, и с одиночеством (в смысле готовности к самостоянию). А доброе дело и работа, наоборот, с удовольствием и материальным или духовным вознаграждением. Этим они и различаются. Поэтому когда человек выбирает, чему отдать силы и время, он предпочитает, как правило, второе. Служение не выбирают, это дар, который дает Господь — разделить с Ним Его крест, и от человека зависит принять или отказаться.
Андрей Васенев: Со служением связано то, что в первую очередь связано с Богом и нуждами Церкви. Не то дело, которое я делаю в Церкви и мне оно кажется тяжёлым, или лёгким, или важным, а то, что действительно необходимо. И сегодня в Церкви есть дела, которые жизненно необходимо исполнить, т.е. смертельно опасно (я прежде всего имею в виду смерть духовную) не исполнить. Например, дела миссии и катехизации. Эти и прочие нужды всегда очевидны.
Сергей Бурлака: Мне приходит в голову образ человека, который получил наследство — земли, дом, виноградник, и для того, чтобы понять, что у него есть, ему надо обойти все, посмотреть. Если сидеть в комнате, ты не увидишь того, чем обладаешь. Так что нужно потрудиться (для молодых людей это более актуально, и молодым людям, в этом смысле, нужно больше делать, больше трудиться ради Господа, не экономить, не жалеть сил) и по итогам некоторого труда посмотреть, где твои усилия больше вдохновения принесли другим. Когда вдохновение приходит к нам, это очень часто не показатель того, служение или послушание то дело, которым мы заняты, тут различить очень сложно. Надо переключить внимание от себя к другим людям, и смотреть, где ты можешь принести больше плода, где после твоего прихода ситуация меняется, люди меняются, отношения меняются и туда вкладывать силы.
Наталья Адаменко: Вопрос на самом деле очень простой. Т.е. выбор как таковой у нас один и единственный в жизни: либо служить Богу, либо служить мамоне, богатству, т.е. тому, что Богу в этом мире противостоит. Если этот главный выбор в нашей жизни сделан верно, то обретен главный приоритет, и это может действительно жизнь соединить, т.е. сделать ее целостной. Если наши стремления, желания направлены к Богу, на исполнение Его воли согласно нашему личному призванию, верности тому делу, к которому нас лично Господь призвал, то несмотря на что бы то ни было — на какие-то наши личные качества, проблемы работы, семьи (на самом деле все это может как мешать, так и помогать исполнению нашего призвания в жизни) — нам удастся всю свою жизнь переосмыслить и изменить так, чтобы все в ней было подчинено главному. Конечно, это не то, что можно сделать за один час или за один день. На это может понадобиться несколько месяцев или даже лет серьезной, вдумчивой работы, аскетических усилий и труда.
Анна Сахарова: Если честно, для меня этот вопрос стал актуален тогда, когда Содружество решило сделать его главной темой года. Когда мы в Свято-Троицком братстве размышляли на тему добрых дел, послушания и служения, то оказалось, что очень многие братья и сестры, и я среди них, путают эти понятия.
Мне кажется, что для начала нужно быть честным с самим собой. Ведь то, чем мы располагаем на земле, — это наше время. Поэтому нужно понять, какую часть своего времени я готов посвятить Богу. Для меня было жизненно важным услышать в храме, как на слова, которые означают «Через Христа самих себя и друг друга и всю нашу жизнь Богу посвятим» — мы все отвечаем «Аминь», что значит «да будет так». А если мы так молимся, то нужно так и поступать, то есть искать возможность всю свою жизнь Богу посвятить. Все делать как для Бога. А когда получается это осмыслить и внутренне принять, то на многое удается взглянуть иными глазами. И преодолевается расколотость и раздвоенность, а иногда даже и «растроенность» жизни.
Наверное, кто-то способен обдумать и понять, что в его жизни доброе дело, что — послушание, а что — служение, я пока не очень над этим задумывалась. Но я люблю примерно планировать, что мне нужно сделать сегодня, что завтра, представлять то самое большое и главное, что в эти дни нужно сделать. А потом анализирую, что удалось, что получилось, а что нет и почему.
Просто для меня есть один критерий: если есть ощущение скуки, пустоты — в это мгновение я точно не с Богом, точно не делаю что-то из того, что должна или могла бы делать.
Три года назад, когда я решала вопрос с местом работы (хотела устроиться школьным психологом), у меня был момент некоторого выбора, взывания к Богу, определения пути. Тогда о. Георгий на встрече с Троицким братством сравнил нашу страну и общество с больным, умирающим деревом и сказал, что социальные службы — это листья, и молодой человек, обратившись в христианство, очень часто хочет послужить в социальных сферах — идет «зеленить листья». Но если корни гнилы, то дерево не спасти. Тогда мне стало очевидно, какой выбор сделать. Нужно идти укреплять корни дерева.
Николай Клюев: Смотря в какой семье. Бывают семьи церковные и нецерковные. Если семья не очень церковная, то она может мешать служению, «перетягивать одеяло на себя», всячески осуждать, обижаться, требовать внимания к себе. А церковная семья (если мы под церковной семьей понимаем некоторое единомыслие, когда люди смотрят в одну сторону) может служению помогать, поскольку создает определенное пространство общения единомышленников, а также взаимной помощи, поддержки.
Андрей Васенев: Я, слава Богу, воцерковился и женился почти одновременно. Моя жена разделяет со мной путь жизни в Церкви, путь общинно-братской жизни. Сейчас подрастает дочь Вера и мы крепко озадачены тем, как передать ей ценность этого пути. Не раз меня посещала мысль, что в те или иные моменты жизни мне было бы проще без семьи. Но при этом всегда центральной держится мысль, что мы же друг друга для Господа храним! И тогда принципиально важно, чтобы в семье эти вопросы ставились и обсуждались. Чтобы у семьи центр был не на семье, а на Христе. Иначе или семьи не станет, или служения не будет. Мне даже кажется, что из семьи нужно взращивать общину. Чтобы это всегда было то собрание, в котором пребывает Христос. А иначе как нам оправдаться? Кто мы друг другу? И тогда если для кого-то в семье вопрос служения важен, а для кого-то нет, то обязательно возникнет разрыв в этом месте. Всё начнётся с недопонимания, потом станет непониманием, а потом отторжением. А если в семье кто-то даже и не обрёл служения, но ищет его, приготовил к нему своё сердце, помогает тому, кто нашёл, то через эту ниточку и остальная семейная жизнь выстраивается и крепчает.
Елена-Милена Королёва: Мы живём вдвоём с мамой, и она, как может, максимально старается помогать мне во всем, как и я ей. Обсуждаем что-то, конечно, и благоговейно относимся к служению.
Наталья Адаменко: Может помогать, а может мешать. Это зависит от отношения христианина к своей семье. Ведь тех людей, которые нашу семью составляют, Господь тоже любит, а мы часто относимся к ним как к продолжению себя, не признавая их ценность, их самостоятельность, их свободу. С другой стороны, если они не поддерживают нас в нашем христианском служении, то приходится вспоминать слова Евангелия: «не мир Я принес, но меч». Действительно, иногда происходит разделение даже в одной семье.
Помощь в служении от семьи может быть только в том случае, если семья христианская, если все члены семьи тоже христиане. Тогда возможно взаимодействие, совместная молитва друг за друга, поддержка. Церковное служение какого-то члена семьи может даже стать приоритетом в семье на какое-то время или навсегда — так бывает, если, например, глава семьи церковнослужитель. Когда человек ощущает и в семье единство, то служение становится для него более легким. Мешать же христианину служить Богу не может ничто, кроме греха.
Анна Сахарова: О! Мне кажется, это очень важный вопрос! Потому что наверняка бывает и так, и так. Я думаю, что когда мешает, это значит, что в семье не все в порядке, не все выяснено, не все понято, или даже не все люди в семье идут одним путем.
В моем случае нельзя однозначно сказать, помогает семья служению или мешает. Важно, что у человека на первом месте… Признаюсь, я бы для себя по-другому cформулировала вопрос: служение помогает или мешает семье? В моем случае можно сказать однозначно, что если бы не церковь, то вряд ли бы удалось преодолеть некоторые кризисы семьи, которые всегда бывают.
Так что можно сказать, что служение помогает семье, хотя это очень непросто. Потому что от соприкосновения с христианством, с подлинным, «обнажаются помышления многих сердец». И ничто неподлинное, ненастоящее не может устоять. А кто может о себе сказать, что он до конца подлинный, что его отношения в семье до конца прямые и открытые? Поэтому и сложно. Это испытание для отношений. Но с другой стороны, Господь есть Любовь. И Бог — источник любви. Так что служение Богу помогает любви укрепляться, но это происходит через многие скорби по плоти.
Всегда есть сомнение, а достаточно ли это церковное и Божье дело, из-за которого ты сегодня не со мной? Но со временем трудности преодолеваются… Все-таки да, настоящая семья помогает служению.
Виктория Юрова: У меня мама неверующая, она ещё и болеет, и помощь тут вряд ли возможна. Так что моё служение семейной ценностью не является, скорее, наоборот, является каким-то препятствием для нашего общения с мамой и родными сёстрами.
Николай Клюев: Бог может действовать, открывать Свою волю и через человека, через церковное собрание. В этом случае нужно думать, смотреть, прислушиваться, проверять. Из Писания, в том числе из Ветхого Завета, мы знаем, как люди это проверяли. Нам надо так же действовать: советоваться, думать, прислушиваться. Так что ответ — да.
Сергей Бурлака: Важно, чтобы служение было церковным делом, и в этом смысле большая роль лежит на братьях и сестрах, на друзьях, на родственных людях, которые разделяют твой путь и могут в нужный момент посоветовать: ты не тем занимаешься, ты просто коптишь небо, лучше вот здесь потрудись. Рефлексировать, саморефлексировать бывает очень опасно, потому что можно заблудиться, запутаться и, как говорил Сергей Сергеевич Аверинцев, слышать внутри себя не голос Божий, а некие звуковые эффекты, эхо собственного эгоизма. Поэтому очень важно, чтобы другие христиане, братья и сестры могли бы в нужный момент сказать простое слово: знаешь, пойди-ка сегодня вечером потрудись-ка здесь и это может принести добрый плод.
Елена-Милена Королёва: Конечно. Потому что Бог говорит через человека в церкви, в братстве, в общине. Редко кому Бог непосредственно говорит: «Кого Мне послать в братский дом?», а сестра Ему отвечает: «Вот я, пошли меня». Чаще всего это от человека слышишь…
Наталья Адаменко: Служение есть исполнение воли Божьей, а волю Божью мы можем познавать разными способами. Чрезвычайно редко бывает откровение воли Божьей человеку непосредственно, как правило, это все-таки осуществляется через других людей, через людей уже служащих, то есть тех людей, которые волю Божию в своей жизни воплощают и могут другим как-то помогать, показывать на тот путь, который Господь уже открывает в их жизни. Понятно, что то, что говорит такой человек, должно согласовываться с известной волей Божьей. Как говорили святые отцы, «если я тебе скажу то, что не соответствует Евангелию, не делай». Даже учитывая принцип послушания и все, что с этим связано, есть какие-то фундаментальные основы жизни по Евангелию, христианской жизни, константы какие-то, которые нельзя ни в коем случае нарушать, что бы кто ни говорил и какое бы уважение мы к этим людям ни испытывали. Например, нельзя идти против совести или нарушать заповеди. Так что стоит испытывать волю Божью, когда мы слышим призывы людей делать то или другое.
Анна Сахарова: Конечно! Ведь Бог говорит через людей, особенно через людей церковных, людей, служащих Богу.
Проблема в умении слышать и отказываться от своего. Потому что мы же мечтаем если о служении — то о чем-нибудь грандиозном, а иногда Господь нас призывает начать с малых вещей.
Николай Клюев: Я думаю, что в принципе может. Конечно, это касается в какой-то степени вопроса о границах Церкви, потому что мы знаем, что членами мистической Церкви, то есть своими у Бога, могут быть люди, которые ни в мистериальных, ни в канонических границах не находятся, но, тем не менее, чувствуют Божий призыв и исполняют его, может быть, лучше, чем многие из тех, кто находится в канонических церковных границах.
Так что, на мой взгляд, общественное служение не напрямую в церкви и храме может быть служением Богу, но здесь все дело уже в сути, конкретике. На этот вопрос невозможно отвечать «вообще». Всегда нужно судить собственно и по духу, и по плодам этого служения, как это принято делать в церкви. В любом случае, я не вижу оснований исключать саму такую возможность.
Наталья Адаменко: Смотря какая служба и какому государству. Если это государство антихристианское, как в нашей недавней истории, то служение в тех органах, которые были призваны бороться с церковью, нельзя назвать служением Богу никогда, даже если представить себе, что человек сам по себе очень хороший, добрый, отзывчивый. Конечно, призвание бывает разное, но не такое… Это первое, что хочется сказать.
Для человека его труд, его работа может стать служением, если это призвание от Бога, если человек раскрывает в этой работе свои христианские качества, если он не просто хороший чиновник, хороший учитель, хороший строитель, а если он служит как христианин, с определенным отношением к людям и к делу, и являет те качества, собственно христианские, которые могут быть свидетельством о Христе и о Церкви. Просто добросовестно выполнять свою работу для этого мало, нужно определенное качество жизни, чтобы это стало служением Богу. Мы знаем такие примеры: доктор Гааз, который выполнил призвание, исполнил его, или свт. Лука (Войно-Ясенецкий). Когда христиане делают своё дело ради Бога, ради Христа, а не ради выгоды, не ради хорошего функционирования своей фирмы, когда в их работе появляется то, что можно назвать самопожертвованием, подвигом, тогда действительно его работа может стать служением. Потому что люди видят его дела и прославляют Отца нашего Небесного.
Анна Сахарова: Если честно, я думаю, да. Дух же дышит где хочет. Я всегда радуюсь, когда встречаю таких людей и благодарю за них Бога.
Я смотрела фильм про свт. Луку (Войно-Ясенецкого). Он с детства хорошо рисовал, но стал врачом, чтобы лечить людей, потому что это было важнее, можно этим было больше послужить. С отличием закончил медицинскую академию, мог в то время хорошо устроиться, но он хотел быть земским врачом. Именно лечить простых людей. И в своем служении долгое время он даже в церковь ходить не мог. Все время отдавал на общественное служение. И нет сомнений, что это было истинное служение Богу. И только после смерти жены стал священником и потом епископом. И, если я не ошибаюсь, до конца жизни лечил людей.