Корзина покупок пуста!
На вопросы Интернет-конференции отвечают ученый секретарь СФИ А.М. Копировский и о. Иоанн Привалов
А.М. Копировский
Дорогие братья и сестры, обратившиеся ко мне с «постными» вопросами в Интернет-конференции!
Отвечаю сразу всем, а не по отдельности на каждый вопрос, поскольку эта конференция пройдет не по обычному сценарию. Причина — в самих ваших вопросах, которые, сразу скажу, мне не под силу. Прочитав их, я вначале заунывал (что и вообще нехорошо, а в во время Великого поста особенно). С одной стороны, они не совсем по теме, предложенной для конференции. Напомню: предполагалось поговорить о том, что не все полезно даже из позволительного, главный же вопрос о посте и воздержании был — «зачем»? А с другой…
Ну, посудите сами: удобно ли мне, сопредседателю братства «Трезвение», которое объединило людей, борющихся с так называемыми химическими зависимостями у себя или ближних, рассуждать на столь глобальные темы как погружение в глубины собственной души, устроение своей духовной жизни по время и после поста, проблемы проведения братских собраний с максимальным эффектом, без напрасной траты сил и времени, и т.д., и т.п.? Одно дело, когда речь идет о конкретной ситуации с отдельным человеком, группой, общиной, даже братством. Но «в мировом масштабе» — не знаю…
Потом я вспомнил слова митр. Антония Сурожского, который рекомендовал при ответах на подобные вопросы оговариваться, что ответ будет «от головы», т.е. из книг, из чужого или, в крайнем случае, личного опыта, и что он, ни в коей мере, не может быть советом. Это обрадовало, и я решил было так и поступить. Но страшная мысль закралась мне в голову: а велика ли будет ценность таких ответов? Разве этого от меня ждут? Очевидно — нет. Тогда стало понятно, что нужно звать на помощь. И она пришла: в лице переживающего плотские немощи, т.е. попросту — болящего, даже находящегося в больнице, о. Иоанна Привалова, который мужественно согласился лечь на эту амбразуру. Ему я и передаю слово.
О. Иоанн Привалов
Я впервые выступаю ответчиком на вопросы, заданные на Интернет-конференции. Александр Михайлович попросил ответить меня, посчитал, что здесь, в основном, пастырские вопросы.
Но, поскольку я сейчас сам нахожусь в больничных условиях, то считаю, что больной человек имеет право немножко побрюзжать. Я прочитал все вопросы и в числе отвечающих встретил имена хороших знакомых, близких и дорогих людей. И я подумал, что задаются вопросы, в которых нет дыхания жизни, т.е. человек вполне может прожить, не получив ответ на эти вопросы. Может быть, это следствие общения в Интернет-пространстве, в котором я практически не живу, потому что, мне кажется, что в нем очень много мусора. Я иногда захожу на разные форумы — там обсуждаются разные темы — мне это напоминает стружку, которая завивается вокруг пустоты, вокруг самой себя, такие бесконечные разговоры, которые ни к чему не приводят. Вот такое предисловие, вот такое брюзжание.
Еще хотел бы сказать об общем понимании поста: я уже двадцать два года являюсь православным человеком, христианином. И не могу сказать, что я преуспел в посте. У меня был период более строго отношения к посту, в частности, под влиянием беседников, когда было строгое воздержание от того или иного вида пищи. Но были и другие периоды жизни, когда, например, выходя из больницы, в том числе, во время Великого Поста, я не имел возможности поститься. И даже, в каком-то смысле, не считал нужным как раз такой внешний пост держать. Для меня важнее было проживать то, что мне дано Богом.
Мне кажется, что Великий пост отличается, прежде всего, тем, что это пост вместе со Христом. Это пост Христа в нас. Как апостол Павел говорит: «И живу больше не я, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20). Не хотел бы выглядеть человеком, который считает «не нужен этот пост» или «этот пост не самый главный», потому что в Евангелии мы читаем: учеников просили избавить мальчика от бесов, и у них ничего не получилось, и с этим справился Христос. И когда ученики спросили Христа: «Почему Тебе удалось, а нам нет?» Христос сказал: «Этот же род изгоняется только молитвою и постом» (Мф. 17:21).
Пост нужен, поскольку рядом с нами есть люди, нуждающиеся в помощи, поддержке. При том, что бывают настолько очевидными эти боли, эти болезни, эти страдания, что никакое человеческое милосердие не способно утолить этой жажды, этого голода. Здесь может быть только одна сила — благодать Божья, благодать Христова. Только она может изгонять бесов и возвращать зрение слепым, слух глухим, снимать косноязычие. Для этого мы должны быть так настроены, чтобы «невозможное человекам» стало возможно Богу (Мф. 19:26). Т.е. хотим мы или нет, мы выступаем посредниками. Да, слова Писания говорят, что есть только один посредник между небом и землей — Господь наш Иисус Христос. И правильно, и мы на этом всем стоим. Но христиане, собранные во Христе, в каком-то смысле тоже становятся посредниками в Едином Посреднике. И поэтому наша собранность во Христе открывает возможность благодати Святого Духа приходить и совершать чудесное действие, освобождая людей, что требует полной концентрации. И молитва, и пост в данном случае понимаются как полная передача себя в руки Божьи, как полная сосредоточенность на этом действии и соучастие в нем.
Мне кажется, что для христианского измерения поста нужно войти в этот пост так же, как нужно войти в служение Христа, в послушание Христа.
Апостол Павел говорит филиппийцам: «Имейте между собой те же мысли, что и во Христе Иисусе» (Флп. 2:5). Но как их иметь? Только через приобщение, только через общение со Христом нам это удаётся. Т.е. находясь по Его влиянием, через общение с Ним, в нас действительно происходит преображение мыслей, ума, сердца, души, воли — всего. Также и Его пост, который Он нес ради нас. И пост внешний, который был сразу же после крещения, и вообще все Его служение — это был тоже пост как некое ограничение. Он же не творил воли Своей, Он же так и говорил: «Не творю воли Моей, но воли Пославшего Меня» (Ин. 5:30). Поэтом, Его пост может стать моим постом. Мой опыт может быть опытом такого поста. Я считаю себя человеком не волевым, не умеющим владеть собой, обладать собой. Но я могу сказать, что меня всегда выручало упование на Господа, что Он совершает свою работу во мне, а я только к ней присоединяюсь. Так что давайте, говоря о христианском посте, церковном посте, не забывать про Христа.
Соответственно, пост церковный не может быть только индивидуальным делом, он всегда и личный, и соборный. Я думаю, что мне не хватило в этих вопросах как раз какой-то высоты. Можно ли делать то или это, как быть с супружеским воздержанием или чего есть, чего не есть, — мне кажется, что это вопросы все важные, но они без соотношения с высшим, единым на потребу, просто теряют всякий смысл. Делать мне это или не делать — да пожалуйста, как хотите, потому как это не касается ничего высшего. Вся жизнь человека должна быть как-то соотнесена с высшим. Я думаю, что сегодня, размышляя о каких-то духовных моментах поста, можно сказать: самое главное, чего нам не хватает в нашей церковной и личной жизни — соотнесенности со Христом, а одно только это нужно. Ну, а теперь можно попробовать перейти к конкретным вопросам.
Яборов Никита. По моему опыту и опыту близких мне людей знаю, что время поста способствует собиранию духовных (да часто и душевных) сил. Скажите, как устроить свою жизнь после поста, чтобы с одной стороны, не потерять эту концентрацию, а с другой — не замкнуть её только «на себя»? Заранее спасибо.
О. Иоанн: Только в том ключе, в котором я говорил: воспринимать пост каким-то глубоким и глубинным образом, воспринимать его как полную сосредоточенность на Христе. Как Христос говорит, «кто хочет за Мною пойти, да отречется от самого себя и возьмет крест свой» (Мк. 8:34). Т.е. важно глубинное, сердцевинное понимание поста как полной сосредоточенности на Христе. Поскольку так всю жизнь невозможно жить, есть посты — многодневные, однодневные, — которые как-то помогают. Но без соотнесения с главным, я думаю, не получится. В каком-то смысле, христианин все время на посту. Из опыта личной жизни мы знаем, что, когда нужно решить какие-то задачи, которые нам кажутся очень серьёзными, мы умеем концентрироваться. Так вот, пост — это время такой концентрации.
Надежда.
Скажите, как поступить, если мужа раздражает мой пост. Он считает, что пост ослабляет мое здоровье, но я знаю, что это не так.
О. Иоанн: Я бы не хотел вмешиваться в отношения между мужем и женой. Я думаю, что жена, если она действительно хочет, сможет поститься таким образом, чтобы это не раздражало мужа. Т.е., как-то минимизируя пищу, вспоминать о том, что пост — он не только физический, но он и духовный, и душевный. Как говорили наши предки: «Пост не в брюхе, а в духе». Без духовного измерения поста поститься в большой степени бессмысленно.
Но, с другой стороны, мы должны понимать, что пост, в том числе, время высвобождения личного пространства. Слова «самих себя и друг друга и всю жизнь нашу через Христа Богу посвятим» звучат каждый раз в богослужении, и они к чему-то приглашают. И мне кажется, для человека нормально, чтобы у него было личное пространство жизни. Кого-то это может раздражать, кого-то — нет. Но человек должен понимать, что у него есть это пространство, которое ему дано и без которого он просто не может существовать. И постепенно, имея уважение к этому пространству, нужно приучать и других уважать его. Если вы уважаете свое пространство, вы будете уважать и пространство других, например, мужа. Потому что у мужа тоже должно быть какое-то пространство. И если он, допустим, нецерковный человек, не постится, то есть какие-то вещи, в которых вы можете дать ему большую свободу. Но не надо относиться к мужу как к Господу Богу.
Воробьева Татьяна Николаевна, Москва. Процитированные в названии темы слова намекают на то, что поняв, что нам не полезно, можно и преодолеть тяготение к привлекательной вседозволенности, побудить себя к самоограничению — посту и воздержанию. Однако, ведь «полезность» или «не полезность» — вещь относительная. Возникают вопросы: что полезно? кому полезно? для чего полезно? Даже продолжение цитаты: «Все мне позволено, но ничто да не обладает мною…» — на «мне — любимом» заострено, то есть цитата направляет на индивидуальность поста. Получается, что пост и воздержание — личное дело каждого? И как общаться с людьми во время поста? Общение тоже нужно ограничивать? Спасибо.
О. Иоанн: Это вырвано из контекста. Если послание не прочитывать как послание, и просто жонглировать отдельными цитатами, тогда эти слова, конечно, можно понимать и так, и сяк. Если помнить о главном, то, я думаю, искушения индивидуализации не будет. А что необходимо воздержание в общении — конечно, так. Архиепископ Пражский Сергий (Королев) замечательно назвал свою статью «О подвиге общения», потому что общение — это действительно подвиг. Господь нам говорит, что за всякое слово праздное человек даст ответ в день суда, «по словам твоим будешь ты оправдан, и по словам твоим будешь осужден» (Мф. 12:37). Мы говорим огромное количество слов, которые совершенно ничем не подкреплены и ни от какого избытка не идут.
Конечно, лучше помолчать. Потому что молчание в данном случае может быть и моментом накопления тех чувств, тех смыслов, которые хотелось бы сказать тому или иному человеку. Общение предполагает строгость. Можно вспомнить Дитриха Бонхёффера, который говорил: «Да не решится на общение тот, кто не умеет жить одиноко, да не решится на одиночество тот, кто не умеет жить общинно». Здесь есть эта взаимосвязь. Одно проверяется другим. Можно и молчать, и в одиночестве быть ради себя, можно общаться ради себя. Одиночество еще не критерий. Но можешь не говорить — не говори.
Михаил, Москва. Многих людей очень смущает один распространенный вопрос о цели и обоснованности воздержания в супружеской близости во время поста. Можно услышать разные аргументы. Приведу некую суть части полемики, свидетелем которой я невольно стал.
Один: «…Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве» (1 Кор 7: 1—7).То есть воздерживаться в пост — только если есть обоюдное согласие. Правила эти лишь благое пожелание. Ни один священник в здравом уме не будет отлучать от причастия на Пасху имевших супружеское общение в пост.
Другой: Великий пост общецерковная традиция, Вы признаете это? … Если да, то должны понять, что неразрывно с этим идет и супружеское воздержание. Иначе — вы превратите пост в диету…
При этом. спорящие, как кажется, забывают о самой сути и цели поста. В связи с этим вопросы:- какова цель поста и как соотносится с этой целью воздержание от супружеской близости?
- действительно ли без отказа от близости пост превращается в диету?
- действительно ли, что воздержание является лишь средством и должно совершаться по взаимному согласию?
О. Иоанн: ответ на этот вопрос есть в преамбуле, потому что все это связано с нашей верностью Христу. И поскольку мы христиане, то неизбежно Христос должен играть в нашей жизни главную роль. Мы все люди, у которых есть наши родные, близкие, и это очень сложный вопрос — воцерковления своей семейной жизни, домашней жизни. Но если мы во Христе, а наши родственники еще нецерковные люди, неверующие, то все равно в нашу задачу входит опыт учиться воспринимать их ради Христа и во Христе. Я не хочу никак детализировать вопрос о том, надо воздерживаться или не надо воздерживаться. Я думаю, что в каждой семье может быть очень по-разному. В ситуациях, когда мы касаемся вопроса, когда вторая половина может быть нецерковной и нехристианской, этот вопрос они могут решать сами.
Хочу сказать, что, в любом случае, воздержание полезно, потому что, грубо говоря, если схематично говорить, человек имеет три группы потребностей. Первыми назовем биологические потребности: связанные с питанием, с необходимостью в тепле, с потребностью размножения и т.д. Все, что, собственно говоря, связано с биологией, физиологией. И мы все прекрасно знаем, насколько мы зависим от этого.
Вторая группа потребностей, назовем ее социальной, связана с тем, что есть потребность быть членом какого-то сообщества, быть в нем принятым или отвергнутым, иметь примеры для подражания, иметь нормы, иметь ориентиры. И, грубо говоря, первая и вторая группа есть и в муравейнике, и в пчелином улье.
Человек отличается именно наличием духовных потребностей, которые составляют третью группу. Это потребность верить, надеяться, любить, знать, ради чего ты живешь и за что можно отдать жизнь свою, особо не задумываясь. Потребность верить — она же подразумевает и умение верить, жить по своей вере.
Христианство есть вера в Бога и в человека. Но в Бога и в человека надо еще уметь верить. Все абстрактно, пока мы не столкнулись с реальностью. Например, перед нами человек, ближайший человек, родной человек, который погибает от пьянства. Протянуть руку поддержки — это же требует понимания, что в нем поддерживать, и что в нем поддерживать не надо. Это требует очень конкретной веры в него. И здесь верить надо уметь, как хирург, который оперирует. Он должен уметь делать. И бывают разные квалификации врачей. Один может это делать на одном уровне, другой — на другом, также и наша способность верить.
Человек приходит в этот мир в большей степени под печатью биологических и социальных потребностей. А духовные потребности остаются в задатке. Поэтому воздержание в супружеской жизни помогает посмотреть на другого как на личность, а не как на предмет обладания, или как на часть интерьера, или как на то средство, через которое можно удовлетворять свои потребности. Воздержание помогает понять, что перед тобой не объект, не просто человек, которого ты любишь и балдеешь от того, что ты его любишь. Ты начинаешь понимать, что перед тобой ДРУГОЙ, у которого есть как внутренняя жизнь, и она требует благоговения. Общение и молчание здесь тоже необходимы.
Дарья, Москва. Добрый день! Как показывает опыт жизни в церкви, воздерживаться от греховных действий, например, обжорства/употребления спиртных напитков/плотских страстей во время поста довольно просто, но, что касается воздержанности в общении, а именно — от гнева, раздражительности, необдуманных слов и поступков, обижающих других людей, — практически не получается… Иногда даже кажется, что, чем больше ограничиваешь себя в пище (экономя средства для благотворительности, допустим), тем сложнее удержаться от грубости и пр. Да, всем известны слова преп. Серафима Саровского «ешьте, что хотите, только друг друга не ешьте», но вряд ли кто-то из православных верующих осмелится «есть все», аргументируя это тем, что «вот, дескать, зато других есть не буду»… Что, по-Вашему, может помочь обрести воздержанность в общении?
О. Иоанн: Я думаю, слова Дитриха Бонхёффера: «Христианин предпочтет поговорить с Богом о брате, нежели с братом о Боге». А мы читаем прямо наоборот.
Анастасия Наконечная. В чем же заключается аскетика в церковном собрании? Например, в обычной православной общине или братстве. На чем стоит делать акцент, чтобы такое собрание было не просто местом, откуда люди не разбегаются, а именно собранием благодатным, собранием во Христе.
О. Иоанн: Считаю своим долгом все время напоминать, что наши собрания, общины и братства принадлежат не нам, а Господу Богу. Всякое наше собрание оправдывается Христом, Его присутствием. Это начинается на личном уровне. Я думаю, что аскетика в данном случае как раз в том, чтобы открывать, раскрывать значение Господа в нашей жизни, в личной жизни каждого. У нас есть замечательные катехизаторы, учителя, мы учимся в институтах. И, в общем-то, получаем так много ответов на свои вопросы, что живем уже понаслышке. Мы так много наслышаны о Боге и о церкви, что наша вера становится совершенно непродуманной. Пастернак сказал: «Мы Бога знаем только в переводе, а подлинник не многим достижим».
Помните, митр. Антоний Сурожский вспоминал слова своего отца: «Думай больше, чем читаешь, потому что память у тебя будет работать быстрее, чем твоя мысль». Поэтому необходимы какие-то паузы во всем в жизни, для того чтобы мы могли продумать свою веру, понять почему я верующий, почему я верую в Бога таким, а не иным образом. И если мы встречаемся и понимаем, что ценность наших встреч именно в том, что мы собрались ради Бога, что важно говорить, как Бог открылся каждому из нас. Не о себе любимом говорить, не «я и Бог» тема нашей встречи, а «Бог в моей жизни». Когда мы говорим о том, как знание дается по крупицам, тогда мы начинаем ценить в другом опыт знания Бога. Мне кажется, нам надо быть собранными во Христе, нельзя забывать Христа.
Адаменко Наталья, Камышин. В известном произведении ранней христианской литературы II века «Пастырь Гермы» (или Ермы) есть интересное описание практики поста в христианской общине: «Этот пост при исполнении заповедей Господа очень хорош, и соблюдай его таким образом: прежде всего воздерживайся от всякого дурного слова и злой похоти и очисти сердце свое от всех сует века сего. Если соблюдать это, пост у тебя будет праведный. Поступай же так: исполнив вышесказанное, в тот день, в который постишься, ничего не вкушай, кроме хлеба и воды; а то из пищи, что ты в этот день сбережешь таким образом, отложи и отдай вдове, сироте или бедному; таким образом ты смиришь свою душу, а получивший от тебя насытит свою душу и будет за тебя молиться Господу. Если будешь совершать пост так, как я повелел тебе, то жертва твоя будет приятна Господу <…> Если ты соблюдешь это с детьми своими и со всеми домашними твоими, то будешь блажен; и все, кто только соблюдут это, будут блаженны и что ни попросят у Господа, все получат».
Думаю, что для многих православных христиан такое «сугубо практическое» понимание поста будет выглядеть несколько неожиданным, но всё же не лишенным смысла. Хотя здесь, по-видимому, описана практика однодневных постов, но ведь и в многодневные посты можно на чем-нибудь существенно сэкономить (на еде, на развлечениях) и затем отдать деньги как милостыню. Как вы считаете, уместно ли сейчас христианам именно на делах милосердия делать в пост особый акцент?
И ещё один вопрос о посте. В церкви издавна известен опыт молитвы по соглашению, когда несколько (или много) христиан соглашаются молится об одном и том же деле вместе, на определенный срок. А есть ли в церкви опыт поста по соглашению, например, как дополнение и усиление общеизвестных постов (или вне связи с этими постами, по конкретной нужде)?
О. Иоанн: Конечно, надо напоминать об этом акценте, о милосердном измерении поста. Потому что сейчас он как-то исчез, и забыт. Но я думаю, что напоминая об этом, надо не оставлять других моментов, связанных с аскезой, о которой мы уже сегодня говорили. Потому что зависимость от низших потребностей, о которых мы сегодня говорили — биологических, социальных — есть у каждого из нас. В повседневной жизни иногда не страшно, в какой командировке или еще в какой-то ситуации ты оказался, и до дрожи, уже не можешь — ну ты съешь кусок мяса, какая проблема? Потом покаешься, поклоны положишь. Но ведь дело в том, что жизнь меняется очень быстро, она раскручивается и закручивается в разные стороны. Представим себе ситуацию, когда человек прошедший школу поста, оказывается в каком-то концентрационном лагере или еще где-нибудь, где за кусок мяса или что-нибудь подобного, он готов отдать все, потому что он настолько привык быть в зависимости. Будем помнить свидетельства многих людей, в том числе, Варлаама Шаламова, который говорил, что единственная категория людей, которых он в лагерях встречал, которая была достойной — религиозники. А что здесь имеется ввиду? Потому что был этот опыт аскезы, это была подготовка. Тяжело в учении, легко в бою. Мы не знаем, нам кажется, «кому это надо, зачем?» А вот бывают в жизни ситуации, связанные не с питанием, а с ведением сложных переговоров, от которых зависит спасение чьей-то души, жизни. И если человек привык себя в каких-то вещах ограничивать, воздерживаться, этот опыт может легко перейти в другой опыт, который уже не просто упражнение, который требует искусности и выдержанности. Но оказывается, что мы как раз этого не можем.
Как все в жизни, нельзя все в посте свести к одному свойству. Мне кажется, одно другим выверяя, мы начинаем восстанавливать здоровое отношение к посту. А время поста как раз хорошо для того, чтобы его как-то разнообразить, и для какой-то категории христиан пост общецерковный может быть еще и дополнительным стимулом, чтобы обозначить свои приоритеты, чтобы их вместе держать и вместе молиться.
Юлия Антипина, Санкт-Петербург.
Поделюсь таким случаем: На работе во время обеденного перерыва в столовой - время поста. Сотрудница моего мужа, севшая с ним за один стол: «Ну что, постишься?»
Мой муж: «Да»
Сотрудница, с вызовом: «А я в это не верю! Не ешь мяса - и это тебя спасет!…»
Мой муж, выдержав паузу: «Ешь, не спасет»
Сотрудница: «???????»
И тогда завязалась миссионерская беседа :)
Мне кажется, что сейчас любой околоцерковный человек считает, что уж в посте-то он разбирается точно. Это, так сказать, самая «понятная область церковной жизни» для людей внешних по отношению к церкви. И иногда мне кажется, что, если бы церковь вдруг отказалась от поста, как ограничения в еде - мол, ешь, что хочешь, но при этом постись - создалась бы настоящая миссионерская ситуация, возник бы вопрос, желание понять и узнать.
Хотя трудно себе представить, что это когда-нибудь случиться. Люди воцерковленные очень дорожат постом. И понимают, что дело, конечно, не только в пищевом ограничении, а в чем-то большем. Но при этом, чаще всего, как мне кажется, речь все-таки заходит об ограничении, ущемлении себя в чем-то (как будто на время поста можно какие-то стороны жизни приостановить, а после окончания поста все возвращается в прежнее русло). Редко, когда можно встретить людей, которые время поста воспринимают как время особого созидания: можно творить милостыню, совершать дополнительные молитвенные усилия, стараться просвещаться, больше читать (хотя, как мне кажется, именно в этом случае пост оставляет наиболее заметный след в жизни человека).
Мой вопрос такой: как нам прийти к тому, чтобы мы свои «40 дней на встречу к Богу» воспринимали всегда созидательно, творчески, активно, хотя и в русле нашей традиции?
О. Иоанн: Так, как Вы делаете — честно и открыто задавая вопросы, ища их обсуждения. Не надо забывать, что у нас церковь за последние двадцать лет пережила значительный демографический взрыв. В нее ринулось огромное количество людей вроде меня — бывших советских граждан, которые никакого представления до этого о ней не имели. Вошло огромное количество людей нетрадиционных. Одна из проблем, одна из болезней такого нетрадиционного человека, не воспитанного в традиции, что он не различает главного и второстепенного, не видит разных смыслов, и поэтому так жестко понимает какие-то вещи. Сейчас ситуация меняется, и возможность появления разных живых вопросов есть. Поэтому нужно просто говорить, обсуждать то, что здесь можно сделать, делиться опытом, накапливать его.
И потом, когда человек действительно это ищет ради Господа, Господь ему начинает это открывать, потому что наша церковь богата именно Преданием. А Предание — сеть помощнее Интернета: человек подсоединен к такой информационной системе, что весь опыт тысячелетий становится его опытом. И опыт необъективированный, не внешний, а духовный, благодатный, сразу же приходит в сердце и меняет нашу жизнь.
Елена Цветкова, Москва. Как научиться в пост брать для себя какое-то задание по силам, например, прочесть что-то поучительное, выучить молитву, позвонить или сходить к близким, нуждающимся в тебе? Какие ещё задания (упражнения) можно брать на пост? И как научиться распределять их равномерно? А то часто бывает так: возьмешь вроде немного, а исполняешь в первый и последний день. Спасибо.
О. Иоанн: Мне неловко, что я все время отсылаю вас к преамбуле нашего разговора, потому что все зависит от того, какое место, какое положение в нашей жизни занимает Господь Иисус Христос, Дух Святой. В какой мере, в какой степени мы пребываем в общении с Ним. А Они уже Сами начинают подсказывать. Если ты встал на эту тропинку, на этот путь, то ты дальше начинаешь идти, в общем, не задумываясь, объяснять здесь невозможно. Из всех этих вопросов, в конце концов, становится видно, что мы еще только переступили порог церкви, что еще предстоит огромная работа по открытию того, что есть в церкви, живого и животворящего. И я думаю, что многие вопросы будут сниматься, т.к. сам Господь будет подсказывать. Как сказано в Апокалипсисе — «имеющий ухо да услышит, что Дух говорит церквам» (Откр. 2:7).
Дмитрий Дo, Москва. Очень часто приходится сталкиваться с тем, что для того, чтобы сделать какое-либо дело, достигнуть результата, необходимо прикладывать волевые усилия. Можно ли их отнести к усилиям именно поста? Ведь известно, что воля относится, скорее, к области душевной, но пост — это, в первую очередь, духовные усилия. Как это правильно сочетать, и чего здесь (если это так) не хватает? Что помимо доброй воли должно содействовать, и как бы это — может, по-детски звучит — уловить? Лучше скажу: как это обрести?
Отчасти с этим связан и второй вопрос. Очень долго не могу понять одну фразу из Писания. Ап. Павел говорит: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим 7:19), и далее, следует почти пессимистическое (?) высказывание: «Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим 7:24). Трудно сказать, почему ап. Павел говорит так про себя, но себя именно на этом часто ловишь. Как хотя бы приблизить то, чего делаешь, к тому доброму, что хочешь? Спасибо!
О. Иоанн: Апостол Павел сказал не только эти слова. Он говорил в другом месте: «Все могу в Укрепляющем меня» (Флп.4:13). Тут надо провести какое-то исследование новозаветное, в какие приблизительно годы он сказал — «несчастный я человек» (Рим. 7:24), и в какие — «и живу больше не я, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20). Я думаю, что здесь возможна и динамика размышлений апостола Павла. Хотя всегда остается проблема, пока живем мы в этом мире — всегда остаются в жизни ситуации, когда кто-то может воскликнуть «бедный я человек».
Что касается воли — путать духовное и душевное здесь нельзя. Пока жизнь в становлении, пока она только складывается, мы вполне можем поддержать ее волевым образом, через те или иные усилия. Как стартер в машине не надо все время включать, когда машина уже завелась. Поэтому волевой момент может сыграть роль такого толчка, который направит в нужное русло работу духа. Но дальше нужно будет действовать по-другому.
Екатерина Алексеева, Москва. Стоит ли человеку спускаться в глубины себя для их осветления? Не встретит ли человек там того, с чем ему будет не справиться? Где здесь границы позволенного, в том числе и в посте?
О. Иоанн: Конечно, он может столкнуться с тем, с чем не справится. Ради чего туда спускаться и ставить так вопросы? Мне лично ближе другая позиция: можно очень долго бороться с тьмой, размахивая руками, но можно открыть ставни — и свет хлынет в комнату. Я за это. Стоит ли спускаться в какие-то глубины? Скорее Господь приходит из глубин. Н.А. Бердяев говорит «Совесть есть та глубина человеческой природы, на которой она соприкасается с Богом». И поэтому я исхожу из того, что каждый из нас каким-то краем, какой-то гранью, где-то в глубинах своих соединен уже с Христом. Поэтому Воскресение Христово — это Его восстание из глубины, когда мы его сознательно принимаем и приглашаем. Поэтому Он поднимается и восходит. Мы можем молиться и просить, чтобы Дух Святой вошел в эти глубины, и осветил, все темное и мрачное изгнал. Если и спускаться в глубины, то не ради их просветления. Если нужно, если Господь повелел спускаться в эти глубины — нужно иметь благословение Божье. Как Петр сидел с учениками в лодке, а Христос шел по воде, первое, что Петр Ему сказал: «Господи, если это Ты, повели мне пойти к Тебе по воде» (Мф. 14:28). И пока Христос не повелел, Петр из лодки не вышел. Я думаю, что пока нет благословения Божьего, ни в какие глубины спускаться не надо, потому что там можно и застрять. Какая группа спасателей будет поднимать человека из тех глубин, и возможно ли это? Опять же, мы возвращаемся к тому самому, о чем начали говорить — месту Христа в этой истории.
Ирина Доброва, Москва. У меня два вопроса.
Первый: Что делать, если многолетние довольно серьёзные аскетические усилия не дают желаемого результата — сил на то, чтобы не обижаться, не завидовать, не злобствовать, всё равно нет. Причем часто это зависит от твоего физического состояния, от того, собран ты душевно в этот момент, или нет.
И второй: Как научиться «закреплять» достигнутые результаты, как добиться того, чтобы после того, как ты сделал что-то действительно достойное, тут же не упасть от последующего нападения «противника»? Ведь даже если ждешь такого нападения, то в любом случае оказываешься неготовой и падаешь, перечеркивая все, только что достигнутое?
Как научиться быть всегда внимательной? Спасибо!
О. Иоанн: Чтобы научиться быть внимательной, надо научиться выделять какое-то небольшое время — быть внимательной одну минуту, например. Следя за собой, когда выполняешь ту или иную работу, учиться хотя бы на короткое время концентрировать внимание при помощи благодати Божьей, через призывание благодати удерживать внимание. Станиславский говорил, что один из признаков таланта — способность удерживать внимание. Поэтому нам надо это как-то развивать. Я думаю, что Господь как-то заинтересован в том, чтобы мы умели удерживать внимание. Есть слова Христовы: «Так и вы, когда исполните все указанное вам, говорите: «Мы рабы ни на что не годные, что должны были сделать, сделали»» (Лк. 17:10). У меня другой вопрос — почему Христос так сказал? Не поделился ли Он Своим опытом? Я думаю, что Господь из Своего опыта говорит. Поэтому нужно, прежде всего, тоже помнить, что мы рабы никуда негодные, сделали только то, что должны были сделать.
Люди, искусные в духовной жизни, говорят, что мы не должны себя оценивать. Нам кажется, что мы ничего не достигли, но это может быть обманным зрением. Потому что сегодня мы стоим на какой-нибудь горной равнине, видим перед собой горный хребет и понимаем, что нам надо подняться. Мы проходим часть пути, поднимаемся на определенную высоту и видим, что его не достигли, и нас может разъедать мука и говорить: «Вот, мы ни на что не годные, мы ничего не достигли». Но это не значит, что мы не прошли тех сотен километров.
В духовной жизни так иногда бывает. Апостол Павел говорит, что он никого не судит и даже самого себя не судит, весь суд отдает в руки Божьи. То, что мы несовершенны - это правда. Но к этому несовершенству тоже нужно относиться по-христиански — творчески, благодарно за те минуты поражения, которые мы несем, т.е. открывая всякий раз, насколько мы несовершенны и что спасаемся благодатью Божьей. И в такие моменты Господь нас всегда выручает. А факт несовершенства будет все время с нами до конца наших минут. И неважно, сколько мы сил на это потратили. Главное то, что мы всегда можем закричать: «Господи, спаси, погибаю!» Старец Силуан говорит, что иной корит себя за что-то сделанное, и это смирение, и еще большее смирение, когда человек чувствует благодать Божью, милосердие Божье, и понимает, что в этом мире с Богом нет ничего непоправимого и безнадежного.
Можно грызть себя, но не добиваться положительных результатов. Н.А. Бердяев говорил, что самый отвратительный вид рабства — это рабство человека у самого себя. А мы сами себе суд выносим, сами определяем что правильно, что неправильно, — нет, чтобы посоветоват
