Корзина покупок пуста!
4 июня 2011 года в библиотеке-читальне им. И.С. Тургенева прошла встреча, подготовленная культурно-просветительским центром «Преображение» совместно со Свято-Троицким малым православным братством на тему: «Юрий Нагибин: какую цену мы платим за конформизм?»
Конформизм — это не только стремление человека быть таким, каким его хотят видеть другие: родители, окружение, государство, не только желание подстроиться под кого-то, но это еще и отказ от себя, своего призвания, таланта, любви, в том числе к своим родителям, от своей веры. В XX веке в России, с человеком что-то произошло, он изменился, приобрел новые черты, сформировался новый тип — советский человек, который утратил способность жить в творчестве, свободе, быть готовым к свершениям, к тому, чтобы принять свою жизнь как исполнение призвания, способность делать постоянное усилие осмысления собственной жизни. Если человек не живет на этой высоте, то он перестает быть человеком, теряет свою человечность.
Конформизм является одной из характерных черт советских людей, формировавшихся под влиянием антропологической катастрофы. Что происходит с человеком в условиях тоталитаризма? Почему так трудно бывает обрести самого себя и начать «жить не по лжи»? Возможно ли в тоталитарном обществе жить без компромиссов с совестью? Можно ли сохранить целостность жизни в таких условиях? Именно в этом ключе члены Преображенского братства и гости обсуждали творчество писателя Юрия Нагибина.
Во вступительном слове ведущий встречи Николай Клюев предложил поразмышлять о вещах, важных для каждого человека, в частности, о призвании, о смысле жизни. Призвание, как дар свыше, безусловно, был у Юрия Нагибина.
Михаил Поликарпов, соведущий, отметил, что для Юрия Нагибина вопрос конформизма тесно связан с верностью по отношению к отцу, и по отношению к своему таланту. Эта тема проходит через многие произведения писателя. Сам Нагибин говорит о той лжи, которую ему приходилось писать в газеты, используя свой талант для восхваления Сталина. И в то же время перед его глазами был пример репрессированного отца, который никогда не подлаживался к среде и всюду и всегда оставался самим собой. «Единственная основа моего душевного опыта» — так напишет Нагибин о Марке Левинтале — человеке, которого он считал своим отцом.
Андрей Дударев в своем выступлении обратился к нашумевшей статье А.И. Солженицына «Двоенье Юрия Нагибина», в которой в обличительном тоне Александр Исаевич говорил о Нагибине, как о типичном представителе советской «образованщины». Спустившийся в ад ГУЛАГа и вышедший оттуда без озлобленности, восставший от смертельной болезни, бросивший вызов системе и, словно могучий богатырь, одержавший духовную победу над ней, — он, Солженицын, чужд всякого двоенья и поэтому в каком-то высшем смысле, возможно, имеет моральное право обличать. Но у Нагибина был другой путь. Глаза его открывались постепенно.
Мог ли Юрий Нагибин прожить другую жизнь, принести больший плод? Мы не сможем ответить на этот вопрос. Но есть слова самого Нагибина, связанные с его представлением об отце, в котором он видел цельного человека, идущего по жизни с верой, пусть даже не зная, что его ждет впереди. И эта вера помогала ему жить.
Игорь Корпусов, преподаватель Тверского Государственного университета в своем выступлении поставил акцент на том, что можно жить, а можно выживать. Жизнь предполагает, что есть какие-то вещи, от которых невозможно отступиться, а там – будь, что будет. В этом смысле есть вера и есть цельность. Можно вспомнить людей, живших в XX веке, которые эту цельность имели — Е.А. Керсновская , подвижник веры архим. Таврион (Батозский), — которые не думали о том, как выживать, которые даже на каторге, в лагерях умели жить, оставаться свободными. По мнению Игоря Корпусова на вопрос, почему Юрий Нагибин не мог жить так, ответил сам писатель: «Я бы справился со стыдом, но бессилен против страха». Страх есть то, что сводит жизнь до состояния выживания. XX век — это век компромиссов, когда человек отказывается от себя, вступает в разрушительное согласие с тем, чего он не понимает и не хочет принимать. Один из современных философов назвал цивилизацию XX века «цивилизацией страха». А что этому противостоит? Игорь Корпусов привел слова Евангелия о том, что совершенная любовь изгоняет страх. Страх — это то, что больше всего унижает, порабощает, раздваивает, разрушает человека. Но он может быть преодолен цельностью, совершенной любовью, стремлением жить, не просчитывая, не полагаясь на какие-то человеческие обстоятельства. Это очень сложно. Но мы знаем примеры людей, которым это удавалось, которым удавалось жить и творить, совершать свой жизненный путь без такого рода разрушительных компромиссов.
Ирина Преображенская обратилась к дневнику Юрия Нагибина, написанному слезами и кровью, который читаешь — и плачешь вместе с автором, и каешься вместе с ним. Дневник стал для Нагибина «порывом к отдушине», куда он «чтобы не задохнуться, выплескивал переживание». Писатель очень хорошо различал халтуру в творчестве и подлинное творчество, халтуру в жизни и подлинную жизнь. Между тем, что говорится любым писателем вслух и жизнью общества есть некое соответствие. Когда нет правдивого слова в обществе, то общество начинает лгать. А ложь не оставляет человека без некоего действия. Нагибин упоминает, что он мог быть правдивым по обстоятельствам, гордым по обстоятельствам, любящим по обстоятельствам, мог быть другом, если обстоятельства это позволяли. И вот с этого начинается антропологическая катастрофа. С того, что над нами висит дамоклов меч обстоятельств. Жизнь — это дар и тайна Божья, писал Нагибин. Во что же она превращается, если мы лишаем ее тайны, высоты и глубины Божьей?
Несмотря на то, что встреча продолжалась более двух часов, не все желающие успели высказаться. А это значит, что тема никого не оставила равнодушным. Как жили мы, к чему мы пришли, чего требуем мы от своей жизни? Какую цену МЫ платим за конформизм? Эти вопросы продолжают звучать, они обращены ко всем нам.
