«Я, обвиняемый, священник Павел Адельгейм…»

 

К личности и судьбе священника Павла Адельгейма «Псковская губерния» обращалась не однажды. Отец Павел — это 52 года священнослужения. Это — стояние за веру в эпоху безбожного государства. Это — трехлетний срок узника совести и «заработанная» там инвалидность. Это — расцвет Богом данных сил и талантов во времена, когда церковь перестала быть гонимой: восстановление первого из нововозвращенных псковских храмов – церкви свв. Жен Мироносиц, создание Православной школы регентов, приюта сирот-инвалидов, строительство храма св. целителя Пантелеймона в Богданово.

Время гонений вернулось — сменилось имя гонителя. История противостояния о. Павла и правящего архиерея началась практически сразу после назначения на Псковскую кафедру митрополита (тогда архиепископа) Евсевия весной 1993 года [ 1 ].

Православную школу владыка проигнорировал и, несмотря не многократные приглашения, ни разу не посетил. От построенного храма в Богданово о. Павла отстранил. Снял с настоятельства в церкви апостола Матфея в Писковичах, что осложнило жизнь созданного при этом храме приюта сирот-инвалидов.

Начало новому этапу преследований со стороны преосвященного положило издание в 2002 г. книги «Догмат о церкви в канонах и практике», где о. Павел указал на несовместимость действий епископа с церковными канонами. [ 2 ] 22 февраля 2008 г. указом архиерея священник был снят с должности настоятеля и поставлен рядовым клириком храма Жен Мироносиц. [ 3 ] В том же году был уволен с должности директора Православной школы сын отца Павла Иван Адельгейм. [ 4 ]

«Псковская губерния» не оставила без подробных публикаций и значимые юбилейные даты — 70-летие известного пастыря [ 5 ] и 50-летие его священнослужения [ 6 ], а затем и выход его новой книги «Своими глазами» [ 7 ].

Новая страница противостояния оказалась связана с намерением изменить устав прихода свв. Жен Мироносиц, в соответствии с которыми главой прихода становится архиерей, а приходское собрание становится фактически бесправным.

«Да тут много чего не сообразуется»

— Я, обвиняемый священник Павел Адельгейм…

Эти слова отец Павел произнес перед аналоем, положа руку на Евангелие. И, согласно лежащему перед ним тексту присяги, продолжил:

— …Давая свидетельские показания церковному суду перед святым Крестом и Евангелием, обещаюсь говорить правду и только правду.

Происшедшее обсуждаем с батюшкой два дня спустя:

— Но, отец Павел, в вашей повестке, как и в моей, указано, что вы «вызываетесь в качестве ответчика по вопросу непринятия нового устава прихода Святых Жен Мироносиц». Почему «обвиняемый»?

— А как же иначе? Меня призвали к ответу, значит обвиняют.

— Но в предложенном тексте присяги слова «обвиняемый» не было, там: «Я, имярек…»

— Совершенно верно. Но я счел необходимым назвать всё, как есть.

— И вас никто из пяти судей не поправил? И как это сообразуется — обвиняемый дает свидетельские показания?

— Нет. Никто не поправил и не возразил. Более того, позже я спросил: «Непринятие устава — это обвинение?» — «Да, — сказали мне, —это обвинение». А как сообразуется?.. Да тут много чего не сообразуется. С одной стороны, ответчики оказались обвиняемыми и в то же время свидетелями, а истцы одновременно и судьями…

«Заявителя по этому поводу нету»

3 июня 2011 года в Доме Притча Свято-Троицкого кафедрального собора состоялось заседание Псковского Епархиального суда. К «ответчикам» обратился председатель суда, протоиерей Пётр Нетреба: [ 8 ]

— Уважаемые судьи, отцы, братья и сёстры! Сегодня проводится первое заседание Псковского Епархиального суда, и оно будет разбирать то дело, которое было совершено, вернее, не совершено, а которое произошло 18 апреля этого года в приходе храма Жен Мироносиц. Было приходское собрание, и оно не приняло новый устав, который рекомендован и утверждён Священным Синодом нашей Русской Православной церкви.

Суд Псковской епархии находится в полном составе — пять человек нас. Я, председательствующий на церковном суде, протоиерей Пётр, секретарь церковного суда протоиерей Иоанн Муханов, члены церковного суда — протоиереи Георгий Быков, Виталий Герусов, Владимир Семендяев.

Непринятие церковного устава — это дело, которое вынудило правящего архиерея собрать церковный суд. Владыка издал распоряжение за № 29 от 23 мая 2011 года о том, чтобы было рассмотрено дело по приходу храма святых Жен Мироносиц г. Пскова в связи с непринятием 18 апреля 2011 г. на приходском собрании устава местной религиозной организации в новой редакции, утверждённой Священным Синодом РПЦ. Заявителя по этому поводу нету. Распоряжение издано на основании рапорта, который подал благочинный г. Пскова (настоятель Свято-Троицкого собора протоиерей Иоанн Муханов. — В. Я.) на имя правящего архиерея.

Я хотел бы предупредить, что будет вестись аудиозапись, поэтому в этом отношении пусть не будет смущения…

Смущения не было — диктофоны были у всех. Смущения, искушения и недоумения начались позже.

«Между долгом подчиниться и христианской совестью»

Новая редакция типового «Устава прихода РПЦ», которая и стала камнем преткновения, утверждена решением Священного Синода 10 октября 2009 г. Дискуссии и обсуждения о нововведениях в устав в печатных и электронных СМИ возникли сразу.

Обращала на себя внимание, или, говоря проще, бросалась в глаза направленность изменений на укрепление вертикали церковной власти и, прежде всего, власти правящего архиерея, и, как следствие, расширение зоны бесправия клира и прихожан.

Священник Павел Адельгейм, которого в православном мире давно считают признанным авторитетом в области церковного права (уже несколько лет он читает лекции по каноническому праву в Московском Свято-Филаретовском институте и состоит членом его попечительского совета), не мог остаться в стороне. В интервью и аналитических публикациях он выступил с критикой некоторых основных положений нового правового документа РПЦ. Всё это так и осталось бы теорией, если бы не настал день принятия устава в приходе храма свв. Жен Мироносиц.

Двадцать членов приходского собрания в присутствии благочинного г. Пскова протоиерея Иоанна Муханова собрались 18 апреля. Настоятель иерей Сергий Иванов «сообщил о том, что поступил устав прихода в новой редакции, который необходимо обсудить и принять» [ 9 ] и предложил высказываться. Отец Павел обратился к настоятелю и собранию с прошением:

«Досточтимый отец Сергий, дорогие братья и сёстры!

14 апреля 2011г. мною отправлено письмо на имя управляющего делами РПЦ МП (Русской Православной церкви Московской Патриархии. – В. Я.) высокопреосвященного митрополита Варсонофия с покорнейшей просьбой разъяснить конфликт, возникающий между долгом подчиняться церковной дисциплине и христианской совестью, побуждающей охранять духовные сокровища Православия. Церковь возлагает на народ Божий обязанность хранить Писание и Предание. Догматы и каноны Вселенской церкви объясняют нам содержание и смысл Благовестия Христова через непосредственное приложение к практике приходской жизни.

Конфликт возникает в связи с недоумениями, которые вызывают некоторые статьи устава. Священноначалие предложило приходу принять этот устав в порядке подчинения церковной дисциплине. Священноначалие предлагает приходу не просто подчиниться, что не вызывает никаких вопросов и возражений, но добровольно принять и признать за канонические и законодательные нормы все статьи устава, в том числе и те, которые, по моему мнению, вступают в противоречие с Вселенскими канонами церкви и гражданскими законами России.

Предлагаю приходскому собранию обратиться вместе со мной к священноначалию с просьбой разъяснить смысл новых отношений, которые устав прихода вносит в нашу приходскую жизнь, и внести некоторые уточнения и поправки в те статьи устава, которые исказили канонические установления Вселенской церкви и законодательные нормы Российской Федерации. Прошу приходское собрание проголосовать в поддержку обращения и отложить рассмотрение устава до ответа из управления делами Московской Патриархии».

Далее о. Павел зачитал обращение с подробным указанием противоречий статей предложенного типового устава канонам Вселенской Церкви и законам Российской Федерации.

«Установленные противоречия, — приходит к выводу о. Павел, — говорят о наличии в церкви проблем, которые следует решать не силой, но согласием и церковной рецепцией. Авторитарное управление провоцирует конфликты и расколы. Соборный принцип церковной рецепции оправдал себя в древней церкви и в решениях Собора 1917-18 года. Он и теперь приведёт к взаимопониманию скорее, чем ультимативная дисциплина. Проблемы нуждаются в обсуждении. Прошу Ваше Высокопреосвященство разрешить эти недоумения».

В ходе бурной дискуссии благочинный продолжал настаивать на принятии устава без изменений:

— Над уставом работали грамотные юристы, его утвердил и предложил Священный Синод и Патриарх.

На что, встав перед благочинным, один из прихожан категорически заявил:

— Это он вам предложил, а вы его хотите протолкнуть нам, — устав, который отобрал бы все права нашего прихода. Мне 76 лет, я работал большим руководителем и знаю, как эти дела делаются. Вы говорите, проект устава готовили хорошие юристы. Да, согласен, прекрасные юристы делали его — для того, чтобы обдурить народ, простой народ. А мы сюда пришли в свои храмы, у нас здесь свои пастыри, перед которыми мы исповедуемся, и мы хотим, чтобы они и мы были правомочными. А ваш устав наши права отбирает.

Когда я болею — я иду к врачу, и если врач плохой, я к нему не пойду. А храм еще важнее, он душу лечит. И моего священника знаю не только я, но и мои дети. А если завтра его уберут — к кому я пойду исповедоваться, к вам?! Поэтому я очень болею, чтобы я сюда пришел как в родной дом. И голосовать за этот устав я не буду — чтобы сохранить приход.

В результате голосования за устав высказались 5 членов приходского собрания, против — 15. Появилось другое предложение, которое и было принято большинством голосов (расклад зеркально обратный: за — 15, против — 5) и зафиксировано в протоколе как постановление собрания:

« — Отложить обсуждение устава до 10.05.2011 г.

— поручить о. Павлу Адельгейму подготовить предложения по внесению изменений и дополнений в устав прихода».

Следует заметить, что и благочинный внес свою лепту в постановление собрания. То ли он недопонял инструкции священноначалия, то ли сами инструкции были недостаточно точны. То ли, что тоже не исключено, это была сознательная провокация (ведь позже, на суде, он безоговорочно отстаивал позицию, согласно которой приходское собрание не вправе как-либо изменять предложенный Синодом типовой устав прихода). Но тогда, на собрании, он поддержал мнение большинства:

— Сначала надо проголосовать. Если большинство «за» — вопрос исчерпан, и всё. Если нет — тогда поручить кому-то из приходских разработать предложения, редакционная комиссия должна проработать всё и предложить собранию. И внести их в новой редакции правящему архиерею. (Аудиозапись.)

С чем все и согласились.

После собрания о. Павел в «Живом Журнале» оставил запись:

«Благочинный возражал, полагая, что «Синод знает лучше нас, а расхождение с законом не существенно». Благочинный возражал вяло. Было ясно, что устав он сам не читал, возражает «для порядка», ибо ему поставили задачу принять устав, а как её решить, не объяснили. …Собрание мирно завершилось.

Внося поправки, я понял, что восстанавливаю устав, зарегистрированный в 1999 году, по которому живёт приход в настоящее время. Зачем же его менять? Этот устав рекомендован Синодом, 10 лет назад зарегистрирован. Это предложение хочу вынести на обсуждение собрания 10 мая.

…Мне кажется, что 10 мая приходское собрание вторично не проголосует за новый устав. Непонятно, к чему это приведёт, и что Бог положит на сердце архиерею. Либо разгонят приходское собрание и соберут новый состав, либо плюнут на нас – один приход погоды не делает…» [ 10 ]

«Я полагал, что мой голос интересует церковь»

Но 10 мая собрание не состоялось. Прихожане собрались, но ни настоятель, ни благочинный так и не появились. Может, и впрямь решили оставить приход в покое?

Однако спустя две недели стало ясно, что причина — в новом распоряжении архиерея: 24 мая всем несогласным были отправлены повестки с вызовом в Епархиальный суд.

Обстоятельства не позволили мне явиться в суд лично, но и мой допрос состоялся. Я отправил председателю суда заказное письмо с извинениями, объяснением причин и заверением, что «готов — после ознакомления с исковым заявлением — ответить на любые Ваши вопросы письменно или устно в любое удобное время. Мой контактный телефон… С почтением… и т. д.»

Телефон зазвонил 3 июня в 20.50. Как выяснилось позже, это были те минуты, когда явившиеся на суд 11 «ответчиков», уже допрошенные, сидели за дверью в ожидании решения суда. Цитирую разговор с несущественными сокращениями:

— Это председатель Епархиального суда.

— Здравствуйте, отец Пётр. Благословите, отче.

— Бог благословит. Сегодня суд рассматривал дело о непринятии устава. …Почему вы отказываетесь принимать устав?

— Я не отказываюсь. Мы решили изучить предлагаемый устав, подготовить изменения и принять на собрании, намеченном на 10 мая. Но собрание не состоялось.

— Вы за или против устава?

— Ну, я бы внес кое-какие изменения.

— Вы не имеете право этого делать.

— В таком случае, зачем вам голосование? Зачем вам мой голос? Отдайте распоряжение утвердить устав, и собрание не понадобится.

— Такое распоряжение есть и вы, как член приходского собрания, обязаны подчиниться.

— В таком случае настоятель должен был ознакомить с ним собрание, и я подчинился бы в порядке дисциплины. Я знаю, что такое дисциплина.

— Если настоятель предлагает принять устав без изменений, значит, такое распоряжение есть. Вы что, ему не верите? [ 11 ] Если вы не подчиняетесь — тем самым вы выходите из приходского собрания, если вы не согласны.

— Но я полагаю, что имею право внести какие-то изменения, дополнения в предложенный устав…

— Не имеете вы права на это. Юридическая служба Московской Патриархии говорит, что Священный Синод запретил вносить изменения в данный устав.

— Если не имею права — зачем вам голосование? Зачем вам мой голос?

— Для того, чтобы вы могли сказать: «Да, я хочу быть членом приходского собрания». Если вы не хотите принять его — значит, вы отказываетесь и говорите: «Я выхожу из состава приходского собрания».

— Я полагал, что мой голос на приходском собрании интересует церковь. А если не интересует — тогда что ж я сделаю…

— Скажите, вы за или против?

— Если есть такое распоряжение и мне его покажут — тогда я за устав.

— Вы — за устав?

— Да, я подчинюсь в порядке дисциплины.

— Понятно. Это распоряжение есть.

— Хорошо. Я надеюсь, оно не закрытое, это распоряжение?

— Не закрытое, конечно. Кто попросит, его — пожалуйста — дадут. Но это не является уж такой обязательностью для каждого члена приходского собрания.

— Ну почему же, если следовать букве закона…

— Понятно. Спасибо большое.

Привожу этот 6-минутный разговор, во-первых, потому, что, как выяснилось, остальные допросы отличались от моего лишь в деталях, а во-вторых, к исходу судебного разбирательства вопросы суда обрели окончательно-лаконичную форму и освободились от излишней «лирики».

«Как раз здесь ваша свобода и проверяется»

Прослушивая записи диалогов в Епархиальном суде, я понял, что цитировать их будет непросто. Судьи, особенно отец благочинный (Муханов) и председатель суда (Нетреба), были напористы и безапелляционны, прерывали ответчиков на полуфразе, полуслоге, не давая довести мысль до конца.

И все же иногда ответчикам удавалось что-то сформулировать.

Из допроса Натальи Лебедевой:

— Почему голосовали против?

— *…Насколько я поняла, правящий архиерей, если что-то ему не нравится в приходском собрании, вправе его просто распустить.

— Вы с этим не согласны, что архиерей имеет право распустить приход?

— Я считаю, что в уставе тогда должно быть прописано, почему архиерей может распустить приходское собрание и приход. <…>

Из допроса Ивана Адельгейма:

— С чем вы не согласны в новом уставе?

— Хотелось бы, конечно, чтобы устав более полно отражал те гармоничные отношения, к которым мы все стремимся в нашей жизни общецерковной. Мы понимаем, что никакой структуры идеальной быть не может, мы все — люди…

— Единственно идеальная структура на земле — это в церкви Православной. Это однозначно. …Вот у нас конкретный вопрос: если кто конкретно заявляет «я не буду принимать устав», мы будем ходатайствовать перед правящим архиереем его исключить.

— Тогда и я задам вопрос. Как вы рассматриваете принятие устава — как чисто дисциплинарный акт или все-таки акт, в котором участвует совесть?

— Мы выполняем распоряжение Священного Синода. <…>

В зал заседаний ответчиков вызывали по одному. Но, видимо, после третьего допроса судьям все стало ясно и, посчитав подробности пустой тратой времени, они пригласили сразу семерых — Елену Волкову, Веру Игнатьеву, Александра Гукова, Елену Лебедеву, Петра Гусева, Вячеслава Петина, Елену Репринцеву. Отец Павел оставался пока за дверью.

Приведу фрагменты допроса семерых.

Нетреба (председатель церковного суда): Что вас смутило в этом уставе?

Игнатьева: …Из-за одного человека, получается, наказывать всех, да?

Муханов (секретарь церковного суда): Да нет, не из-за одного, ну что вы — детский сад. Ну вы почитайте внимательно, пожалуйста.

Волкова (читает): «Если член приходского собрания не исполняет хотя бы одну из обязанностей, предусмотренных пунктом 7.4 настоящего устава, епархиальный архиерей единоличным решением вправе исключить всех или часть…».

Муханов (перебивает): …Или часть, т. е. имеется в виду, он может и всех исключить, если все, один или все, но не из-за одного.

Волкова: Но Христос прощает наши грехи, Христос призывает нас к тому, чтобы мы объединяли Церковь, чтобы Церковь увеличивалась.

Муханов: Скажите пожалуйста! <…>

Гуков: В данном случае предлагается принять устав голосованием, т. е. выразить свою волю, т. е., собственно говоря, если нам предлагают выразить свою волю вразрез с нашим мнением, это есть…

Муханов (громко перебивает): Нет, подождите, так вот поэтому мы сейчас и выясняем.

Гуков: Вы нам как бы предлагаете подчиниться и совершить изначально не…

Муханов (перебивает): Никто вас не заставляет. Мы свободу выбора даём.

Гуков: За что нас тогда судят? Что за странный метод убеждения – вызывать на суд?.. <…>

Гуков: Почему, если мы не примем этот устав, мы не можем являться членами Церкви?

Муханов: Ну что вы! Вы не можете являться членом приходского собрания.

Игнатьева: Но если нас к этому обязывают, к чему нам тогда приносить этот устав и вообще собирать это собрание, если это в приказном порядке?

Муханов: А вот как раз здесь ваша свобода и проверяется. Вы не согласны — пожалуйста, не принимайте. Если вы не согласны, вы можете сами из приходского собрания уйти, вот и всё. (Все перебивают друг друга). <…>

Муханов: Дорогие мои, давайте не терять времени. Поэтому, назовите, пожалуйста, ещё раз свою фамилию, имя, отчество, и — вы будете «за» или «против».

Нетреба: Ещё небольшие дополнения к этому скажу, чтобы подчеркнуть уже всё. Дело в том, что нам устав не предлагается для обсуждения, для внесения туда поправок, каких-то изменений. И Священный Синод — вместе с юристами там, с консультантами, с архиереями, со священниками и т. д., — соборно собрался, выработал тот устав, который приемлем в нынешнее время, и предлагает своим чадам принять.

Игнатьева: Оно не предлагает. Если предлагает — значит обсуждаем. Если заставляют, так и пишите.

Муханов: Мы предлагаем, предлагаем.

Игнатьева: Значит, наказание — не быть на приходе приходским собранием.

Нетреба: Скажите, вас кто-то заставляет быть членом приходского собрания?

Игнатьева: Мы хотели любовь нести в церковь, мы хотели людей приводить к Богу, помогать…

Муханов: А кто вам это запрещает?

Игнатьева: Но мы хотим показать, что нельзя так с людьми вообще поступать. Свобода и любовь — это два понятия, которые вместе должны идти. Понимаете, если этого не будет, то будет…

Муханов (перебивает): Послушание!

Игнатьева: Это не послушание, это постоянное подчинение одних другим! <…>

Гуков: По новому уставу, если мы принимаем его, мы по сути дела лишаемся всех прав, потому что у членов приходского собрания прав по этому уставу нет. У него есть только обязанности. Поэтому, по сути, вы нас пугаете, что если мы не согласны с этим уставом…

Муханов: Мы не пугаем.

Гуков: По сути, у нас нет выбора. Вы не оставляете его нам. Либо мы по новому уставу живём без прав, либо вы нас этих прав лишаете вашим решением. <…>

«Полагаю, вы не учреждаете инквизицию?..»

Последним перед судом предстал отец Павел. Произнеся слова присяги, он продолжил (привожу диалог с несущественными сокращениями):

— Но как-то странно звучит «обвиняемый» перед судом, который не предъявил мне конкретных обвинений. Я хотел бы видеть заявление, на основании которого мне предъявлено обвинение. Полагаю, что вы не учреждаете инквизицию, то есть розыскной процесс? Римский Папа в XII веке учредил розыскной процесс, который позволяет суду начинать процесс без всякого заявления. Беседуя с обвиняемым, суд может задавать вопросы и сам разыскивать повод к обвинению и находить, за что его обвинить. Я бы хотел видеть заявление, по которому возбуждено дело в суде.

Нетреба: Епархиальный суд принимает дело к рассмотрению на основании распоряжения епархиального архиерея, который может передать дело в епархиальный суд как по собственному усмотрению без заявления, так и при наличии заявления о церковном правонарушении. [ 12 ] Вы — в качестве ответчика по вопросу непринятия нового устава прихода святых Жен Мироносиц на приходском собрании — это указана причина…

Адельгейм: Простите, это что, обвинение?

Нетреба: Да.

Адельгейм: То есть я обвиняюсь в том, что я не принял приходской устав?

Нетреба: Да.

Адельгейм: А на каком основании я должен его принять?

Муханов: На основании э… э… распоряжения святейшего Патриарха.

Адельгейм: Покажите мне такое распоряжение.

Нетреба: Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом определён срок перерегистрации приходов до 10.10.2010.

Адельгейм: Вы мне дайте документ. Почему вы так вычитываете из документа?

Нетреба: Я даю вам информацию.

Адельгейм: Я бы хотел получить документ.

Нетреба: Когда надо будет, получите, батюшка.

Адельгейм: То есть, документ вы мне не предъявите?

Нетреба: Я вам сейчас зачитываю конкретные разъяснения юридического отдела Московской Патриархии.

Адельгейм: Написано что? Ещё раз прочитайте. Что там сказано?

Нетреба: Патриархом Кириллом дано распоряжение…

Адельгейм: Кому? Кому дано распоряжение?

Нетреба: Всем приходам.

Адельгейм: Нет, там это не написано.

Муханов: Как же? Написано.

Адельгейм: Кому дано распоряжение? Вот я о чём спрашиваю. Кому это распоряжение дано?

Муханов: Разумеется, архиереям, всем епархиальным преосвященным Российской Федерации.

Адельгейм: Вот! Вот с этого надо начать. Значит, к кому обращено это требование? К преосвященным епархий. Это постановление Синода № 85. О нём идёт речь?

Нетреба: Да, да, да.

Адельгейм: Это распоряжение дано епархиальным преосвященным, которым я не являюсь. Я не епархиальный архиерей. Я простой священник. Поэтому это обращение ко мне не обращено.

Нетреба: Отец Павел, Вы подчиняетесь настоятелю храма святых Жен Мироносиц, которому даётся устное постановление Священного Синода.

Адельгейм: Что значит «устное постановление»? Устного постановления быть не может.

Нетреба: Устное распоряжение, чтобы храмы приняли новый устав.

Адельгейм: Распоряжение должно быть письменное.

Муханов: Хорошо, понятно. Значит, у нас есть распоряжение, точнее, оно есть, но у нас нет его сейчас с собой.

Адельгейм: А почему не обзавелись? Давайте перенесём заседание на следующий раз и…

Нетреба: Нет, мы не будем его переносить…

Муханов: Это Ваше мнение, а суд считает, нет необходимости переносить. Так что, пожалуйста, дальше вопросы.

Адельгейм: Отец Сергий мне сказал, что распоряжения такого от архиерея не было, и в настоящий момент не существует. Я спрашивал его об этом много раз. Я сказал ему, что если будет распоряжение, то я беспрекословно подчиняюсь церковной дисциплине. Но распоряжения такого нет. Т. е. нет канонических оснований, чтобы я принял решение. Я подчиняюсь церкви, церковным канонам, распоряжениям Патриарха и архиерея…

Нетреба: И конкретно, настоятеля своего.

Адельгейм: И конкретно, настоятеля своего. Пусть он напишет от себя такое распоряжение, если ему дано такое право.

Нетреба: Если он выносит на обсуждение приходского собрания принятие нового устава, новой редакции…

Адельгейм: А где вы вообще читали о принятии нового устава? Где это написано? Вот постановление Синода, там написано чётко и ясно: журнал № 85, п. 2: «Преосвященным епархий (то есть, архиереям, если это непонятно) расположенных на территории РФ, привести гражданские уставы зарегистрированных приходов в соответствие с новой типовой формой и обеспечить государственную регистрацию соответствующих изменений в данные уставы». Где написано: «принять новый устав»? Вот этого нет. Это обращено, я ещё раз обращаю Ваше внимание, — к преосвященным епархий, которым я не являюсь.

Нетреба: Игра слов.

Адельгейм: Это не игра слов. Я не думаю, чтобы Синод занимался игрой в слова.

Нетреба: Вы занимаетесь игрой в слова. Если настоятель выносит на повестку приходского собрания принятие нового или изменения и дополнения…

Муханов: Нет, нет, в приход поступил устав прихода в новой редакции, который необходимо обсудить. Вы сразу стали выступать против.

Адельгейм: Я вообще не выступал против этого. Я написал письмо митр. Варсонофию с просьбой ответить на вопросы, которые мне непонятны. Расхождения с законом очень серьёзные: это, к примеру, уничтожение принципа учредительства…

Муханов: Ну, я всё это слышал, батюшка.

Адельгейм: Поэтому я не могу голосовать, потому что это против моей совести, это расходится с законом, и непонятно, почему я должен это делать. Когда Вы говорите, что я обязан это принять, то я ничего против не имею, я подчиняюсь церковной дисциплине, и если я увижу распоряжение, которое обращено ко мне, а не к преосвященному епархии, то я, конечно, подчинюсь.

Муханов: Я думаю, вопросов больше нет. Спаси Господи, батюшка. Мария Ивановна, через две-три минуты приглашайте всех заслушать решение суда.

Решение суда ответчикам вручено не было, председатель огласил его устно. Суть решения состояла из двух пунктов:

1. Ходатайствовать перед архиереем об исключении из состава приходского собрания храма святых Жен Мироносиц семи членов из пятнадцати, проголосовавших за перенос принятия устава на 10 мая 2011года

2. Ходатайствовать перед архиереем о почислении за штат священника Павла Адельгейма.

Согласно «Положению о церковном суде», принятое решение вступит в силу после утверждения его правящим архиереем митрополитом Евсевием не ранее, чем через 15 рабочих дней. [ 13 ]

«Различие между заштатными, запрещёнными и лишёнными сана клириками стёрто»

Понятие «за штат» отец Павел разъяснил в своем «Живом Журнале»:

«Выход клирика «за штат» означает, что по болезни или старости клирик (священник и диакон) не может больше служить и уходит «на покой».

Устав РПЦ заботливо определяет статус «заштатного» архиерея: в гл. 10 Устава РПЦ социальным гарантиям епископов посвящены три статьи, которые уделяют внимание его правам, обеспечивает материальное содержание. В прежнее время заштатного епископа направляли в монастырь, где он доживал свои дни, совершая, по мере сил, богослужение и пользуясь заботами монашеской братии. В наши дни редкие епископы соглашаются провести остаток жизни в монастыре. Каждый из них, пока служит, заранее отстраивает для себя коттедж, и его доходы не ограничены.

Про социальную защиту клириков Устав РПЦ забыл и не упоминает о заштатной судьбе стариков. Когда они становятся немощными, РПЦ лишает их социальных гарантий и, отправляя «на покой», возлагает уход за ними на родственников, а денежное содержание – на государство. В прежние времена выход на пенсию не препятствовал клирикам по мере сил участвовать в литургической жизни, они помогали священнику и были полезны: вынимали просфоры, исповедовали народ, сослужили Литургию, крестили, отпевали.

Теперь увольнение «за штат» применяется как наказание, наравне с запретом в священнослужении. Время ухода «за штат» определяет епископ: не можешь нести нагрузку наравне с молодым – уходи. Равнодушие к старикам доходит до жестокости. Налагая непосильную нагрузку, епископ принуждает уйти «за штат».

Синод ужесточил положение заштатных клириков, ограничив решением от 22.03.2011 г. право на служение в своей и в чужой епархии. [ 14 ] Теперь уволенному «за штат» клирику не позволяют служить, а на практике он не сможет в своей епархии даже причащаться, как священник: архиереи будут отслеживать и препятствовать их служению. Практика отождествляет запрет в священнослужении и увольнение «за штат» – различие между заштатными, запрещёнными и лишёнными сана клириками стёрто» [ 15 ].

«Пятёрка» или «тройка»?

Попробую подвести краткий итог. Образец псковского епархиального судопроизводства, которым мы теперь располагаем, не позволяет признать его судом, основанным на праве. Поясню этот вывод.

1. Всякое голосование предполагает выбор. Суд, ссылаясь на неведомые ответчикам документы, этого выбора — за или против — их лишил, предложив другой выбор: голосуй «за» или убирайся прочь от участия в управлении приходом. По этому поводу батюшка привел судьям пример из письма Иоанна Грозного одному из северных воевод: «Евреев крестить только добровольно, а кто не согласен — топить в Двине».

2. Никто из судей не счел нужным возразить на указанные противоречия предложенного варианта устава прихода с Конституцией РФ и Федеральным Законом «О свободе совести и религиозных объединениях». Напрашивается вывод, что церковный суд, призывая проголосовать за устав, сознательно склонял прихожан к пренебрежению законами РФ и их нарушению.

3. Суд имел целью не установление истины, что было бы естественно для суда, целью было — окончательное решение, заранее судьям известное. Кроме того — теперь это очевидно, — одной из задач суда было формирование оснований для последующих репрессивных решений митрополита Евсевия относительно священника Павла Адельгейма.

4. Епархиальные судьи демонстративно пренебрегли элементарными нормами процессуального права: ни одного документа, ознакомления с которыми справедливо требовали ответчики, суд не представил:

а) распоряжение правящего архиерея о принятии приходским собранием предложенного типового устава прихода без каких-либо изменений и дополнений;

б) рапорт благочинного правящему архиерею о том, что 18.04.2011. приходское собрание проголосовало против принятия предложенного устава прихода, — по сути, исковое заявление, на основе которого митр. Евсевий распорядился провести заседание церковного суда;

в) циркуляр юридического отдела Московской Патриархии, в котором, по утверждению членов суда, исключается право приходского собрания как-либо изменять и дополнять предложенный устав.

Всё сказанное позволяет сказать, что скорее это был не суд, а тот самый розыскной процесс, о котором говорил в начале своего допроса о. Павел, а «пятерка» судей вызывала невольные ассоциации с печально памятными «тройками».

«Церковь — это народ Божий»

Похоже, церковь вступает во времена исторически до боли знакомые, когда решающими были не личные качества, а личная преданность Хозяину. Нечто подобное начинает происходить в РПЦ: преданность архиерею и его окружению теперь куда важнее преданности Христу.

И встает неизбежный роковой вопрос: нужен ли нынешней церковной иерархии народ Божий? В одной из недавних телепередач Святейший Патриарх произнес:

«Есть люди, которые действительно не понимают, почему сегодня усиливается роль мирян в жизни Церкви. Мирянин — это не статист, быть мирянином — это тоже служение, и посвящаемся мы на это служение через Таинство Крещения. Когда в Церкви всё делает только иерархия или духовенство, а миряне лишь присутствуют на богослужении, это очень опасно для жизни Церкви, потому что в ней не реализуется самый главный принцип церковного бытия: Церковь — это община веры, это народ Божий…». [ 16 ]

Одно из двух: либо управляющий Псковской епархией и иже с ним не согласен с Патриархом и вбивает клин между Первосвятителем и народом Божиим, либо у Патриарха слова расходятся с делом.

Что ж, в стране развитой демагогии все возможно — и распустить приходское собрание (согласно закону, «добровольное объединение граждан»), и назначить новое «добровольное». Как некогда в государстве: отделить правильных граждан от неправильных и всех неправильных лишить, изгнать, упечь, а то и к стенке — тоже знакомо, не правда ли? Но не лучше ли все-таки попытаться создать условия, в которых наибо