Корзина покупок пуста!
Одной из площадок обсуждения документа «Церковнославянский язык в жизни Русской Православной Церкви XXI века» стал портал «Богослов.ru», где за три недели появилось более полутысячи комментариев. Если проанализировать их, картина получается весьма интересная.
Прежде всего нужно сказать, что за полутысячей откликов стоит от силы полторы сотни человек; мнения разделились практически поровну. Однако это деление очень мало относится собственно к документу. О нем определенно упомянуто лишь в полусотне реплик (в большинстве это положительные отклики). Остальная же дискуссия разделилась на реплики тех, кто считает: «к сожалению, многие лишают себя глубины православной службы как раз из-за ложного представления о собственном понимании церковнославянского языка» и тех, кто объединился под знаменем «руки прочь от церковно-славянского языка!!!» (подлинная цитата из комментария – А. Колымагина)1. Значительная часть первой группы участников в той или иной степени стояла не за поновление, а за возможность перевода богослужения, и если упоминала документ, то оценивала его как крайне консервативный.
Конечно, границы между двумя описанными выше группами не всегда оказывались жестко определены. Тот, кто заявлял себя сторонником церковнославянского богослужения, мог при этом написать: «Переводы делать, конечно же, никто запретить не может, но вот внедрять насильственное использование новых переводных текстов так же, как мне кажется, не стоит. Хочет кто-то служить даже на русском, – нет проблем, думаю что на приходах (как и у нас это было в виде эксперимента), есть возможность послужить и на русском» или: «я сам против перевода богослужения на русский язык, мне кажется, достаточно читать на русском Апостол и Евангелие – Благую Весть Господа к людям, которая должна быть понятной по определению» или: «несмотря на то, что я не согласен с Вашей позицией (а также с оценкой русскоязычных переводов), мысль о том, чтобы предоставить приходу (или настоятелю – приход ведь как-то все равно отреагирует) свободу решать, кажется мне верной». (При внимательном чтении документа понятно, что авторы этих реплик предусматривают гораздо более широкие возможности, чем члены комиссии). Тем не менее таких случаев единицы, и в целом они не влияют на общую картину. А она вкратце такова.
И в группе сторонников поновления или перевода богослужения, и в группе «руки прочь!» преобладали миряне. И хотя в первой из них священнослужителей было несколько больше, чем во второй, все же они составляли не более четверти входивших в неё участников дискуссии (во второй группе они составляли десятую часть). Среди мирян в первой группе мужчин было заметно больше, чем женщин, во второй же тех и других было почти поровну.
В дискуссии можно было участвовать практически анонимно, но можно было (по желанию) дать о себе минимальную информацию. Значительное большинство (более чем три четверти) участников остались анонимами, указав лишь своё имя и иногда город проживания. Среди сторонников понятности богослужения анонимов было заметно меньше, чем среди противников. По указанным участниками данным можно судить, что образовательный ценз в первой группе был значительно выше, чем во второй. Среди сторонников поновления (перевода) было достаточно много студентов и преподавателей духовных семинарий и академий, общецерковной аспирантуры. Участниками второй группы упоминался лишь один вуз – ПСТБИ (один преподаватель и один студент; правды ради стоит отметить, что и в первую группу входил один преподаватель этого вуза). В то же время представители второй группы достаточно часто писали «первый раз я присутствовал на литургии меньше года назад», «я слегка прикоснулась к тому, что составляет мир Богослужения и Таинств Церкви» и т.п. Насколько можно судить по указанным участниками данным, первая группа оказалась более представительна «географически», во второй же преобладали жители российских мегаполисов.
Многие аргументы основывались на цитатах из Писания, церковных канонов, мнений святых, причем цитаты приводились всеми сторонами. Здесь мы кратко перечислим лишь основные личные аргументы участников дискуссии, не претендуя (из-за ограниченности газетной площади) на исчерпывающую картину.
В пользу перевода богослужения: «Иисус говорил на очень простом, разговорном языке, понятном своим слушателям. В наших же храмах Слово Божие читается на церковнославянском и просто "проходит мимо" людей! Кому же от этого хорошо? И кому будет плохо, если Слово Божие будет читаться по-русски?»; «Пока у нас два языка, у нас и будет две жизни: одна для Бога, другая для себя»; «Я прошу, пусть каждый из нас спросит сам в себе, думает ли он на ЦСЯ, живет ли он им, может ли он назвать этот язык СВОИМ. Ответ, мне кажется, будет определенно отрицательным. По крайней мере, я не встречал таких людей. А если так, то умею ли я говорить с Богом, ведь на языке, которым я пытаюсь это делать, я даже и думать не умею»; «Проблема не только в ЦСЯ. Проблема в том, что уровень осознания Православия весьма низкий у многих мирян и даже священников сейчас. И проблему нужно решать сейчас именно эту. Даже если нам Пушкин переведет богослужение на русский, это все равно будет лишь сотой долей: в каноне Андрея Критского как была ссылка на Авессалома, так и останется. И пока человек не прочитает Ветхий Завет, он и по-славянски не поймет, и по-русски тоже не поймет, о чем здесь речь идет. Только когда по-славянски читают, не понятно ПОЧТИ ВСЕ, и создается иллюзия, что так и нужно. А переход на русский мог бы быть стимулом для многих – теперь вот это и это понятно, а вот это – что? Нужно разобраться. Переход на русский язык необходим, но имеет смысл только тогда, когда он будет одной из комплекса мер, принимаемых для решения проблемы практического отсутствия серьезной катехизации в нашей Церкви»; «Вспомним, что и все мы стали христианами только потому, что Евангелие на греческом было ПЕРЕВЕДЕНО на славянский! И наш ЦСЯ перевод – это только перевод!!!»
В пользу поновления церковнославянского текста: «Как бы не протестовали и не тормозили дело любители милой старины, исправление богослужебного текста идет полным ходом во всех епархиях РПЦ, поскольку этого требует сама жизнь. Церковная власть предлагает поставить этот процесс под контроль и упорядочить его. Вы против? Значит вы за то, чтобы каждый желающий на свой лад переправлял тексты».
В пользу незыблемости нынешнего варианта церковнославянского текста: «Это начинание неизбежно приведет к новому расколу церкви»; «если так пойдет и дальше, то скоро Православие в России потеряет всю свою индивидуальность, и превратится из Истинной Веры, в "одну из мировых религий"»; «Этот язык нам помогает в нашей современной жизни отстраниться от уличной суеты, домашних проблем, политики и назойливого рынка за стенами Храма»; «Те, кто посещают храм постоянно, как правило, не нуждаются в переводах (либо изучают текст, либо по-простому молятся краткими молитвами всю службу (выделено мной – А. Колымагина))»; «Главная роль ЦСЯ являеться в соединении многих славянских православных церквей в одну церковь2»; «Все это наносное, массонское. Все эти процессы направлены на то, чтобы раскачать и развалить Родину нашу»; «Без общецерковного обсуждения решения относительно богослужебного языка приниматься не могут, а качественное общецерковное обсуждение в настоящее время невозможно. Так что пусть уж лучше все остается, как есть».
Некоторые аргументы возможно приводить только попарно. Вот несколько таких пар:
«Я очень расстроилась от такой новости. Ну разве можно заменять слово "живот" на "жизнь", а "лесть идольская" на "заблуждение"...»
«Удивительно, сколько копий ломается за то, чтобы оставить вместо совсем не низкого, прекрасного русского слова "жизнь" существующий ныне "живот". Я думаю, что за этим (так же как и вообще за стремлением к "высокодуховной" малопонятности) стоит очень простая вещь: активное нежелание жить по вере. Ведь можно просто благоговейно млеть, слыша: "и весь живот наш Христу Богу предадим". Но невозможно не вздрогнуть и не задуматься, делаешь ли ты то, о чем многократно говорится на каждой службе,
когда услышишь: "и всю жизнь нашу Христу Богу предадим"».
«практически все богослужебные тексты поэтичны, в них свой строй и ритм, замените трёхсложное слово АНКИРА на двухсложное ЯКОРЬ и ритм собьется».
«Нет, Анна, не собьётся. В отличие от привычных в литературе стихотворных размеров, абсолютное большинство церковных песнопений на гласы допускает произвольное количество слогов в строке, ничуть не искажая гласовый распев».
«церковнославянский дан БОГОМ через свв.Кирилла и Мефодия как язык богообщения».
«Необходимо очень четко и недвусмысленно отказаться от всяких рассуждений о "священном языке, данном непосредственно Богом и не претерпевшим никаких изменений". Церковнославянский – культурно-историческое сокровище, но не догмат веры и не содержание откровения».
В ходе дискуссии высказывалось не так много конкретных предложений, но тем не менее они были. Вот некоторые из них:
От сторонников понимания богослужения: «Выправленные тексты или русскоязычные богослужения уместно вводить в качестве пробы в отдельные дни недели, или месяца, или календарного года на приходах, и потихоньку собирать опросы и статистику, которые и покажут, что приемлемо для паствы»; «Вот будет Великий пост и пусть в течение месяца проводится опрос, т.е. выдается священниками после исповеди бланк. На нем мы, отойдя от аналоя, после службы, будем указывать свои имена, паспортные данные и выражать свое мнение: за или против русского языка в богослужении. И будем этот листок бросать в специально отведенные урны в храмах. И всё станет ясно. Потому что противники русского языка будут посрамлены. И это будет голос церкви»; «Учитывая болезненное состояние ультраправославных "ревнителей", необходимо дать возможность приходам самим определяться, на каком языке совершать богослужение. По мере оздоровления церковного организма потребность в эстетическом (вместо духовного) наслаждении ЦС отпадет. Обретение общения с живым Христом сделает ненужным поклонение околоцерковным идолам, одним из которых и является сейчас для многих ЦС».
От сторонников неизменности нынешнего варианта текста: «Просто нужно вернуть изучение церковнославянского языка в школы!»; «тем, кому невыносим и труден церковнославянский язык рекомендую уступить чтение в храме другим людям. Вас что палкой заставляют читать молитвы?»; «лучше не прикасаться к текстам совершенно, оставив их в той редакции, в которой их печатал вл. Питирим».
Один из участников писал: «в действительности сталкиваются не сторонники и противники русификации богослужения, а люди, апеллирующие к разуму и люди, считающие такую апелляцию святотатством. Последние исходят либо из своих иррациональных переживаний, либо из априорного признания всех несогласных – злонамеренными или умственно неполноценными людьми».
Боюсь, что это хотя и эмоционально, но в целом верно отражает картину. Вот типичные примеры реплик пламенных представителей группы «руки прочь!»:
«Кто выступает против ЦСЯ, тот просто проявляет свое духовное убожество и отсутствие духа церковности»; «Богословам, не понимающим, что читается на службах, предлагаю перестать считать себя богословами и начать ходить почаще на службы в те храмы, где хорошо читают на церковнославянском. Тогда к концу жизни, может быть, и станете богословами»; «Может Вам стоит попоститься и помолиться, чтобы Бог послал Вам Духа Святого? Или Вы с кем? Я учусь на катехизаторских курсах в Санкт-Петербурге и слегка прикоснулась к тому, что составляет мир Богослужения и Таинств Церкви. Вот почему меня удивляет иерей Роман, который так пишет»; «Если у Вас есть духовный отец советую обсудить с ним Ваши грехи» (это пишет мирянка, сторонница неизменности нынешнего текста, священнику – А. Колымагина).
Естественно, что такой контекст вызвал протест и уход из дискуссии многих участников: «Противники реформы ЦСЯ своих оппонентов объявляют еретиками, отступниками и называют прочими нелестными словами (сами совершенно не понимая что такое ересь!!!). Священников называют попами (я не оскорбляюсь, просто констатирую факт), и сам тон комментариев дерзкий, раздражительный, не терпеливый. Порой складывается чувство, что проходи дискуссия в живую, они бы набросились с кулаками на несогласных с ними. И я вам отвечу почему так. Это происходит оттого, что в душах нет любви, нет искренней веры в Бога, потому что формализм, буквоедство, фарисейство убивают и то, и другое. ...Поскольку дискуссия превращается во взаимные обвинения, участвовать в ней мне представляется бессмысленным».
Характерно и то, что сторонники сохранения нынешнего текста богослужения были в своей орфографии и синтаксисе предельно неаккуратны; крайним выражением этого является то, как написаны дорогие сердцу каждого верующего слова «Божественная литургия», «Бог и вера» в следующих постах: «И какой правящий йерей разрешил проведение Бовественной Литургии на Белорусском языке в вашем храме?»; «Ну если вам Бо и Вераг не близки, ну займитесь полезным делом - бизнесом что ли?»
Под конец, для утешения читателей, хотелось бы часть обзора поместить в столь редкую у нас рубрику
«К сожалению, Шмеман как француз, подходит к православию как католик»; «Никакого сербского, болгарского, украинского богослужения нет»; «Священные тексты я читаю не по уму и разуму, а по благословению моего священника». И, наконец, следующий обмен репликами: «свящ. Андрей Гончар, Н. Каховка: А Вы попробуйте взять Триодь и перевести хотя бы одну страницу, чтобы полноценно понять, что там написано, и посмотрите сколько времени у Вас уйдет на это. Владимир Юрганов, Новосибирск: считаю, что надо брать Триодь, и не переводить вовсе. ни старницы. имхо - делать это грех».
Обзор подготовила Александра Колымагина
--------------
1 Я не беру в расчет не слишком значительную, но возросшую к концу обсуждения часть реплик, не касавшихся вопроса богослужения, но представлявших собою препирательства, а также оффтоп по вопросам автокефалии и др.
2 Здесь и далее орфография источника сохранена
