Корзина покупок пуста!
Первый день конференции «Служение Богу и человеку в современном мире» выявил наиболее острые вызовы, стоящие перед церковью в современном российском обществе в связи с проблематикой служения.
На одну из таких болевых точек указала поэт Ольга Седакова в приветственном обращении к участникам: общество нуждается в реабилитации самого понятия «служение», в его «освобождении от дурных двойников или теней, с которыми обыденность знакома лучше, чем с оригиналом».
Действительно, среди современных россиян нет ясного представления о том, что такое служение. Это показали и результаты социологического исследования, проведенного Преображенским братством, о которых рассказали преподаватели СФИ Анна Алиева и Юлия Балакшина. Одни включают в понятие «служащий человек» самые лучшие качества: деятельный, честный, кроткий, открытый. Существует и противоположное представление о служении, связывающее его с насилием над человеком и покорностью чужой воле. Один респондент даже высказал точку зрения, что «служение — антоним свободы». Наибольшие трудности вызвал вопрос «Чему нельзя служить?». Помимо абстрактных ответов «злу», «дьяволу», 40% респондентов никак не смогли на него ответить.
Другая очевидная проблема — разрыв между тем, что люди называют служением, и тем, чему они реально готовы посвятить свою жизнь. Многие участники опроса связывали служение с преданностью, верностью, просвещением, личностным выбором, самостоятельностью, не индивидуальным делом. Однако ответы на вопрос: «Чему и кому человек может свободно отдавать время и силы?» — показали: реально подавляющее большинство россиян убеждены, что служить можно только своей семье, близким родственникам и друзьям.
Об этой внутренней раздвоенности свидетельствуют и данные, представленные Алексеем Левинсоном, руководителем отдела социокультурных исследований Левада-центра, в докладе «Российский служилый класс как средний класс». Трудно найти, в чем россияне более единодушны, чем в восприятии коррупции и бюрократии как абсолютного зла. Но при этом своим детям большинство людей желает карьеры государственного служащего. И именно люди, желающие получать хорошую зарплату за оказание населению услуг, которые по их собственному представлению являются бессмысленными, формируют антропологический стандарт нашего общества.
По мнению проф.-свящ. Георгия Кочеткова , духовного попечителя Преображенского братства и ректора СФИ, современные люди парализованы именно неверием в возможность подлинного служения: «На словах, в уме у людей еще может быть что-то более или менее высокое или традиционное, а на деле все сводится только к служению семье и своим друзьям, самим себе и своему. Если люди не верят, что они могут на что-то повлиять, то они об этом и не думают. Эта ограниченность, редуцированность, фрагментарность жизни, с одной стороны, и величие задач служения, особенно в христианском контексте, с другой, требуют колоссальной внутренней работы и напряжения от каждого человека… Наша современная жизнь показывает, что еще не произошло духовное возрождение, освобождение от тоталитарного сознания и подавленности им. Все первостепенные задачи вытекают из этого самым естественным образом».
Именно измерение веры отличает христианское представление о служении как об исполнении призвания от мусульманского понятия служения, отметил в своем докладе Алексей Журавский, доцент СФИ и РГГУ. Для ислама чуждо христианское представление о служении Богу как о жизни по вере: «Веруй в Господа Иисуса Христа и спасешься» (Деян. 16:31), и это одна из немногих тем, где диалог между христианами и мусульманами практически невозможен.
Григорий Гутнер, зав. кафедрой Философии и гуманитарных дисциплин СФИ, старший научный сотрудник Института философии РАН, указал на то, что служение в христианском смысле слова связано с исполнением внутреннего сверхрационального императива. Не отождествляя его с категорическим императивом И. Канта, Г.Б. Гутнер предложил провести аналогию между ними. Служение, исполнение призвания, как и исполнение морального долга, — это следование тому, что выше всех природных склонностей, психологических мотиваций тщеславия, поиска комфорта, бегства от страха, которые явно или скрытно воздействуют на человека, осуществляя над ним насилие. В этом смысле следование моральному долгу — это путь к освобождению от власти причинно-следственных связей.
Однако, согласно Канту, как бы порядочно ни жил человек, каким бы этически безупречным не было его поведение, вынести рациональное суждение о том, является ли он моральным, невозможно, причем как для других людей, так и для него самого. Служение в христианском смысле слова — категория, тем более не уловимая посредством логики. «Слова “мое служение” застревают в горле, если только это не служба, не исполнение своих желаний или воли каких-то лиц, а повиновение тому, что всерьез превосходит человека», — сказал Г.Б. Гутнер.
В ходе дискуссии проф.-свящ. Георгий Кочетков отметил, что в Писании не случайно говорится, что свидетельство о себе не истинно. Христос не говорил: «Я — ваш Спаситель», поэтому и мы не говорим «я служащий», «я спасен». Но мы можем так говорить о церкви. При этом церковь всегда понимала, что свидетельство такого рода — пророческий акт, и далеко не каждый человек и не каждая общность людей может брать на себя ответственность за такие слова.
Тем не менее, именно в свидетельстве о служении не просто как о внутренней потребности или духовном императиве, но как в воплощении призвания свыше нуждается больше всего современное общество. В этом контексте чрезвычайно важными были слова главного редактора «Вестника РСХД» Никиты Струве , видеоинтервью с которым было показано в рамках пленарного заседания. Он привел пример служения таких людей, как о. Сергий Булгаков , Николай Бердяев, м. Мария (Скобцова) , способных «выразить словом самое существенное». Ведь именно от такого слова в людях рождается вера.
