Все ли из нас верят во всеобщее воскресение?

Мы сейчас пели тропарь этому празднику, и там замечательно выражена мысль о том, что как раз воскрешение Лазаря стало поводом для утверждения возможности общего воскресения. Люди всегда стремились продлить свою жизнь, они всегда ценили жизнь длительную, жизнь, насыщенную событиями, жизнь полноценную, но всегда понимали, что эта жизнь рано или поздно кончается. А если в мифах своих, в мечтах, в религиях разного рода они и наделяли тех или иных людей вечной жизнью, то чаще всего это было следствием разного рода блудодеяний со стороны их богов, т. е. следствием вещей весьма и весьма сомнительных и таких, которые вообще трудно было толковать буквально. Люди и верили в вечную жизнь, и не верили. Не верили, потому что ее не знали; не верили, потому что у них не было никакого опыта, на который они могли бы здесь опираться, не было никакого примера.

Мы с вами различаем два понятия: воскресение и воскрешение. Христос воскрес, и мы прославляем Христово Воскресение. Лазарь же был воскрешен, так же как были воскрешены и некоторые другие люди, согласно Евангелию — сын вдовы Наинской, дочь Иаира и т. д. И здесь было ясно, что если силой Божьей, милостью Божьей человек, который уже уснул («успнул»), который пришел в состояние успения, который для других людей уже мертв, — если такой человек все-таки воскрешен, значит, он будет жить, но жить временно. Только Христос, «воскреснув, уже не умирает» (Рим 6:9). И когда мы проповедуем всеобщее воскресение, мы говорим не о воскрешении людей в их обычной, дебелой плоти, в том состоянии души и тела, которое нам знакомо по жизненному опыту. Лазарь был воскрешен и стал таким, каким он был. И он продолжал стариться, и в один прекрасный день, став уже епископом Китийским на Кипре, он умер. И до сих пор, вы знаете, на Кипре в этом городе есть его гробница и стоит замечательный древний храм, где и рассказывают всю эту историю. Но когда Церковь делает вывод о возможности всеобщего воскресения, отталкиваясь от воскрешения четверодневного и уже смердящего человека, она понимает, что до конца проблему всеобщего воскресения это еще не решает.

Мало было воскрешения Лазаря для утверждения всеобщего воскресения, нужно было воскреснуть Самому Христу и потом сделать еще один шаг. Мы с вами не сомневаемся в том, что Лазарь был воскрешен. Как это могло произойти, мы не знаем и никогда не узнаем. Мы не ставим перед собой такой вопрос, это остается тайной Божьей. И мы с вами правильно делаем, что не ставим таких вопросов, потому что тогда, когда люди пытались их ставить, они ошибались в своих ответах. Мы с вами не сомневаемся и в том, что Христос, претерпев крест, потом должен был воскреснуть и воскрес, о чем мы еще будем говорить через неделю, в сам праздник Пасхи. Но что же еще мы должны сделать?

Дорогие братья и сестры, мы действительно не сомневаемся в воскрешении Лазаря и в Воскресении Христовом, но все ли из нас верят во всеобщее воскресение? Не так просто, оттолкнувшись от воскрешения Лазаря и Воскресения Христова — даже если мы совсем не сомневаемся в этом, — перейти ко всеобщему воскресению, всеобщему восстановлению рода человеческого, потому что и с тех пор, как воскрес Христос, люди продолжают умирать, причем все без исключения, как верующие, так и неверующие. И у нас до сих пор нет личного опыта, а значит, и соответствующих слов, для утверждения всеобщего воскресения. Мы должны научиться истине о всеобщем воскресении, мы должны научиться переходить от веры в воскрешение Лазаря и Воскресение Христово к возможности и реальности всеобщего воскресения. Для этого требуется великое дерзновение, ведь мы с вами понимаем: Лазарь был хоть и ближайший друг Христов, но он был человек. Человек, живший еще в рамках Ветхого Завета, и поэтому, будучи воскрешенным, так же как, впрочем, и все те, кто был воскрешен в других случаях, он должен быть умереть.

Христос воскрес, но Он отличался от всех нас. По человеческой своей природе Он был таким же, как мы, но мы говорим о том, что в Нем, в Его лице, в Его единой личности, было еще нечто, что мы называем божественной природой, о чем мы говорим, что во Христе «обитала вся полнота Божества телесно» (Кол 2:9), и это нам помогает быть твердыми в исповедании Христова Воскресения. Мы не сомневаемся, что так и было, но при этом мы базируемся на той вере во Христа как Богочеловека, а следовательно, как Бога, которая нас и приводит к этому утверждению. Как же нам сделать следующий шаг к утверждению истины всеобщего воскресения? Святые отцы говорили о том, что природа божественная соединилась с природой человеческой, а все мы входим в эту человеческую природу; Христос исцелил эту природу, Он довел ее до преображения и совершенства, и поэтому всякий, кто имеет к ней отношение, воскресает. Таково было традиционное святоотеческое учение, само по себе замечательное, вдохновляющее, согласитесь, но как-то уж очень трудное, ведь не случайно далеко не все верующие христиане смогут вам его объяснить или даже просто о нем рассказать. Всяким интеллектуальным, мудрым, духовным людям оно ведомо, а прочим, как правило, нет. А воскресать нужно всем…

Конечно, правы будут те, кто здесь добавит, что всеобщее воскресение есть «тайна будущего века». Это Тайна Божья, тайна того Богоявления, при котором откроется слава и полнота Небесного Царства. Многие скажут еще, что для этого требуется изменение каждого человека. Каждый человек должен пройти некий путь, он должен усвоить дары Христовой Любви, стать носителем этой Любви. И тогда, поскольку Любовь Христова не умирает, то и человек как образ и подобие Божье сохранится в вечной Божьей памяти и в определенное время, когда все творение преобразится, трансформируется, он обретет полноту новой жизни в том самом Небесном Царстве.

И выходит, что ничего другого мы сказать не можем. Это максимум-максиморум, это то, что требует от нас усилия познания, познания сердцем, познания в жизни. Когда мы чувствуем в себе силу Христову, силу Христовой Любви, когда мы ощущаем в себе наличие Христовой Жизни, Жизни Христа воскресшего, когда мы ощущаем присутствие Христа там, где двое или трое собираются во имя Его, то мы начинаем верить в то, что не заканчивается всё с разрушением плоти и крови, с разрушением тела человеческого. Плоть и кровь остаются в земле: «Ты — земля и в землю отыдеши». «Плоть и кровь, — говорит нам Писание, — Царства Божьего не наследуют» (1 Кор. 15:50), — т.е. не войдут в вечную Жизнь. Но войдет человек, причем человек в своем теле, в своей личности, в полноте своей жизни, со своим обликом, — человек, воскресший в теле духовном.

Может быть, пребывание в вечной Божьей памяти мы еще как-то, по аналогии с известными нам вещами, можем себе представить, поскольку известно, что почти всё, что есть в человеке, можно, скажем, сканировать — можно сканировать ум, мысли, можно сканировать все импульсы, всю энергетику человека, многообразную, сложную, разноприродную. Может быть, Бог — как своеобразный сканер, и вечная Божья память — как база данных жесткого диска. Это, конечно, только аналогии, хотя почему нет, эти аналогии здесь, видимо, достаточно уместны. Человек может быть как бы живьем сфотографирован, оставаясь при этом живым, во всей полноте своих интенций, своих достижений, всего-всего, что в нем есть, в полноте своей памяти и той самой живой энергетики, в которую, может быть, и разрешается его личностное существование, его личностная экзистенция.

Но нам труднее представить себе аналогии, связанные с телом духовным, ведь мы знаем только тело душевное. Апостол Павел пытался нам это объяснить, пытался-пытался, но мы — плохие ученики и ничего не понимаем. Он говорил: «Сеется тело душевное, а восстает тело духовное» (1 Кор 15:44). Мол, это наше тело душевное подобно зерну, а зерно, упав в землю, должно умереть, и тогда оно принесет многий плод. И тогда духовное тело – это как бы то, что произрастает из тела душевного, из того самого зерна; и поэтому нам, здесь, на земле живущим, так важно, каково это зерно. И мы заботимся о своем теле — и правильно делаем — и о своем лице, и о своей личности, потому что это то самое зерно, из которого должно произрасти тело духовное — то самое, которому не будут препятствием, судя по Телу Христа воскресшего, ни закрытые двери, ни обычная человеческая пища, — всё это остается где-то позади.

Впрочем, есть и еще одна аналогия — в Евангелии, где нам говорится о том, что на Небесах все пребывают как ангелы, т.е. тело духовное — это некое ангельское тело. И если ангелов можно себе как-то представить… Хотя это трудно, кто-нибудь из вас видел хоть одного ангела? А, во сне все-таки видели… Не знаю, кто что видел во сне или на иконах, но все равно это некая тайна. Не так легко понять, кто такие ангелы, кого называют ангелами в Писании, не так легко найти этому хоть какое-то соответствие с нашим космическим или земным человеческим опытом. Впрочем, и здесь тоже можно немножко подсказать: ангелы — это некие сгустки света, а значит, некая, опять же, энергия, которую можно назвать иногда телесно-душевной — в отдельных местах Писания это явно так, — а иногда духовной, как это видно в других местах Писания. Но в любом случае это энергия тварная, т.е. это не божественная энергия. Это тварная энергия и тварный свет. И это максимум того, что смогли породить люди, познавшие тайну Христа воскресшего.

Сегодня, когда мы вспоминаем воскрешенного Лазаря и вход Господень в Иерусалим, нам очень важно стремиться вперед, к познанию Креста и Воскресения, к новой жизни в Новом Завете, к познанию тайны обожения, синергии, т.е. сотрудничества Бога и человека и преображения человека и мира. И вот в таком универсальном контексте только и можно говорить и мыслить о всеобщем воскресении, только так можно его исповедовать, только так можно его чаять и ожидать, как сказано в Символе нашей веры. Всё же остальное — Божья тайна и тайна человека как микро- и макрокосма, как микротеоса, т.е. малого бога, как говорили святые отцы о человеке. Человек не только малый и великий мир, но и малый бог, — так говорит нам Христос, когда объявляет: «Вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы» (Пс 86:2, Ин 10:34). Для этого надо немного: надо только обрести этот опыт обожения, теосиса, и опыт синергии, преображающий нас в это новое духовное состояние.

Таким образом, сегодняшний праздник, дорогие братья и сестры, нас не просто воодушевляет, но действительно вдохновляет; он нас продвигает вперед, он заставляет нас думать о своей жизни по-новому — не уныло, не согбенно к земле, — он заставляет нас поднять свой взор горе, ввысь; этот праздник заставляет нас снова почувствовать всю ценность жизни каждого человека. Ведь каждый человек — образ Божий, призванный к богоуподоблению. Такова нерушимая вера Церкви. И всякий раз, когда те или иные христиане, пусть даже иногда носящие великие имена, от этой веры отходили, они отходили от основ христианской веры и жизни. Каждый раз, когда побеждал ветхозаветный скептицизм, происходила утеря дара Христовой Любви.

Будем же помнить об этом, дорогие братья и сестры, и будем благодарить нашего Господа, Который действительно показал нам, что Богу всё возможно, в том числе и то, что невозможно человеку. Христос первым прошел этот путь, Он проложил его для нас, и мы должны открыть свое сердце, довериться Христу, объединиться в духе Христовом, в духе Христовой Любви ко всем ближним и к Богу, чтобы реальность всеобщего воскресения была явлена и через нас!

Аминь.

Информационная служба Преображенского братства