Нужна ли России национальная идея?

Радио "Эхо Москвы", гость программы ""2012" режиссер Андрей Смирнов.

Видеозапись беседы можно посмотреть по этой ссылке.

 В. ДЫМАРСКИЙ - Здравствуйте, я приветствую нашу аудиторию, всех тех, кто смотрит Сетевизор, слушает радиостанцию «Эхо Москвы» и смотрит телеканал RTVI. Это программа «2012» и я, её ведущий, Виталий Дымарский. Моя соведущая Ксения Ларина – с ней всё в порядке, она в отпуске. Мы ей желаем хорошо отдохнуть, покупаться, позагорать. Как раз у неё возможность для этого есть.

Так что сегодня я в качестве ведущего один. И у меня сегодня разговор получился один на один. В гостях у нас Андрей Сергеевич Смирнов, кинорежиссёр. Я думаю, что в дополнительных представлениях он не нуждается. Так что у нас сегодня получится мужской разговор на тему, о которой я скажу дополнительно...

Нам задали тему «Есть ли в России национальная идея?». Мы, в общем-то, это не обговаривали и ни о чём не договаривались. Но поскольку эта тема уже была объявлена и вы задали достаточно много вопросов на эту тему, и даже высказали свои мнения, то я просто вынужден этот же вопрос задать Андрею Сергеевичу. Андрей Сергеевич, у нас много… Кстати говоря, может быть, мне показалось, что последнее время все эти разговоры вокруг национальной идеи как-то приутихли. Но было время, когда просто требовали национальную идею. Я не уверен, что все люди, которые требуют её, понимают вообще, что это такое, и у всех ли у них одинаковое представление о том, что такое национальная идея, но тем не менее, всё-таки то активнее, то менее активно, но это в воздухе, в атмосфере нашей общественной присутствует. У вас есть к этому отношение?

А. СМИРНОВ - Добрый вечер, во-первых. Ну, действительно, никто меня не предупредил, что предстоит разговор на такую, я бы сказал, опасную, шаткую тему. Шаткая она представляется прежде всего потому, что мне кажется, что одна из главных опасностей сегодня, которая вызревает в обществе – это ксенофобия, то есть ненависть к другим нациям. Это растущий национализм, это православный фундаментализм в церкви, очень опасный. Поэтому мне кажется, что даже разговоры о национальной идее сегодня в российском обществе опасны. Ну, в частности, я это почувствовал и на своей шкуре, когда читал в блогах отзывы на свою последнюю картину «Жила-была одна баба». Я когда её делал, понимал, что она далеко не всем понравится, что в ней заложен какой-то в известной степени полемический задор, но я никак не ожидал того потока проклятий, обвинений в русофобстве, в искажении облика российского народа, потоком это пошло, и до сих пор идёт.

Но к нашему разговору имеют отношение особенности, которые я бы хотел отметить. Дело в том, что каждый второй, может быть, третий негативный отзыв, то есть человек возмущён, как представлена Россия у меня в фильме, обязательно озабочен тем, как мы будем выглядеть на западе. Некоторые прямо пишут, что это, конечно, заказ запада. В общем, опять жиды и масоны. Если учесть, что западные прокатчики от этой картины отшатываются, как от чумы, потому что, конечно…

В. ДЫМАРСКИЙ - Почему, кстати?

А. СМИРНОВ - Это понятно. При сегодняшнем кинематографе, когда мультяшки идут в больших залах, а серьёзные картины получают залы в 50 мест максимум, естественно, прокатчики хотят денег и боятся, что эти трагические события, которые изображены в картине, тем более что для них это далёкая страна, чужие нравы. Нет, это мне как раз понятно. Хотя есть на западе, даже могу похвастаться, что двое моих коллег – из Польши и из Венгрии – выдвинули нашу картину в число соискателей приза европейской академии Felix, но они не думают, чтоб она что-нибудь получила, но сам факт…

В. ДЫМАРСКИЙ - Приятно.

А. СМИРНОВ - Да, безусловно. Все озабочены, как мы выглядим в глазах западников. А вторая сторона – что из этого, как правило, вытекает поток каких-то ксенофобских или попросту антисемитских высказываний. Вот, странным образом это возмущение тем, как некто Смирнов изобразил русский народ, сочетается с ксенофобией, заботой о том, как мы выглядим на западе, ну и вот так. Опасно. Мне кажется…

В. ДЫМАРСКИЙ - Может, это какой-то комплекс неполноценности? Я не знаю, может, какая-то…

А. СМИРНОВ - Во-первых, всё-таки воспитание ещё советской власти у людей постарше, хотя пишет в основном молодёжь, которая уже не застала советскую власть, там. Парочка было докторов исторических наук. Мне-то кажется, что какая может быть у России национальная идея, кроме идеи Христа: «Возлюби ближнего, как самого себя». Это самое трудное, что есть. И самое главное.

А ещё бы я порекомендовал тем, кого заботит отсутствие или наличие национальной идеи, быть поскромнее, потому что очень часто сталкиваешься с тем, как люди, искренне любящие России, но темные, недостаточно культурные, как они ведут себя на том самом западе, о мнении которого они так заботятся.

«Нужна национальная идея, чтобы пасти народы, чтоб всему миру объяснить, как надо жить». И очень часто соотечественники напоминают мне человека, который за большим столом учит всех, как надо себя правильно вести, но при этом почему-то сморкается в скатерть.

В. ДЫМАРСКИЙ - Андрей Сергеевич, но тем не менее, если посмотреть, может быть, ну, хотя я думаю, что это всё-таки было сделано целенаправленно, при всём при том, что нам никто не говорил, что нам преподносится национальная идея, но как-то исподволь, постепенно, понемногу воспроизводится, на мой взгляд, старый известный постулат «православие, самодержавие, народность». Все три компонента у нас, по-моему, налицо.

А. СМИРНОВ - Безусловно. Уваровская формула наконец достигла полного расцвета и осуществления, о котором мечтал Николай I.

В. ДЫМАРСКИЙ - И?

А. СМИРНОВ - И… Ну, вы нашли, кого спрашивать. Я старик. Мне 71 год.

В. ДЫМАРСКИЙ - Знаете, как, это самое. Мы во второй части, ну, собственно, можно и в первой начать об этом говорить, но я безусловно… мы перейдём на роль интеллигенции, знаменитая ещё одна формула «С кем вы, мастера культуры?», да? Всегда все ждут от интеллигенции, от культуры, от мастеров культуры, хотя я очень не люблю это словосочетание, но неважно, да? Все ждут каких-то, если хотите, жизненных уроков, какую-то оценку, какого-то осмысления. Вы же осмысливаете жизнь? «Жила-была одна баба» - это же не просто, да? Это некий взгляд.

А. СМИРНОВ - Ну, не больше, чем любой другой человек – слесарь или плотник. Он тоже осмысливает жизнь, не только когда выпивает с друзьями.

В. ДЫМАРСКИЙ - Это правда. Но вы ведёте за собой людей, потому что когда он пьёт с друзьями, его никто не видит, не слышит, а ваши фильмы смотрят миллионы, да?

А. СМИРНОВ - Увы, миллионы эти в далёком прошлом.

В. ДЫМАРСКИЙ - Ну, сотни тысяч – тоже немало.

А. СМИРНОВ - Ну, вот, так где-то, под сотню тысяч. Это нищенские результаты. Но дело не в этом. Понимаете, с одной стороны, часто задаётся этот вопрос – «С кем вы, мастера культуры?». С другой стороны, ну я не знаю другой такой страны, может быть, кроме Китая или Камбоджи времён Пол Пота, в которой бы так часто слово «интеллигент» употреблялось просто как ругань сплошная.

Если уже господин Говорухин, мой коллега как бы по профессии, председатель комитета Госдумы по культуре, недавно совсем процитировал господина Ленина, который сказал, что «интеллигенция – не мозг нации, а…» известно, что, повторять не будем по радио, понимаете, я вот с этим как раз сталкиваюсь больше, с крайним неуважением. Причём, посмотрите, интеллигенцию не уважает ни власть, хотя нынешние власти более склонны прислушиваться к тому…

В. ДЫМАРСКИЙ - Чем советские власти?

А. СМИРНОВ - ЦК КПСС. Безусловно, понимаете, это всё-таки есть. Такой диалог время от времени возникает. Другой вопрос, что на практических поступках исполнительной власти это мало сказывается. Ни власть, ни церковь, претендующая вообще на то, чтобы стать государственной религией сегодня. Ведь то, что происходит в церкви, мне кажется, очень опасно. Причём, посмотрите, в храмы ходит, насколько я знаю, по статистике что-то около 4% населения, ну, не считая праздников церковных, когда все, кому не лень…

В. ДЫМАРСКИЙ - Когда все во главе с президентом.

А. СМИРНОВ - Да, да, да. Вот. Понимаете? И вот, организация, скажем так, в которой 4% населения как бы живут в её лоне, претендуют на идеологическое главенство в огромном державе, которую населяют самые разные нации и разные конфессии. Ну посмотрите, никто не обращает внимания на то, что если посмотреть на XX век, то то, что происходило с интеллигенцией, затем происходило со всем народом. И с церковью было так же. Интеллигенция первая ушла из церкви в конце XIX – начале XX века. Хотя в начале XX, в первом десятилетии, такие интеллигенты, как, скажем, Мережковский, Гиппиус, Философов пытались наладить диалог с церковью. Не вышло, в общем, не получилось этого диалога, но была такая попытка.

Интеллигенция первая вернулась в церковь, гонимую большевиками. И, скажем, в 1960-ые годы, когда я был молодой парень, на моих глазах произошло это возвращение многих и многих интеллигентов и в Москве, и в провинции в церковь, хотя это было связано с определёнными опасностями, в частности, крестить ребёнка – сообщалось об этом на работу, поскольку любой приход контролировал уполномоченный КГБ, и были священники, которые не требовали за это паспорта.

Что произошло дальше? Церковь вышла из подполья, признала новомучеников, и так далее, хотя что-то не слышал я где-нибудь, вот, как бы многие требовали, говорили о покаянии, о том, что 74 года советской власти каждый из нас так или иначе сотрудничал с дьяволом. Более активно, менее активно. Церковь об этом молчит, хотя церковь просуществовала полвека под гнётом ГБ и под её строгим контролем, понимаете?

В. ДЫМАРСКИЙ - И при тесном, я бы сказал, сотрудничестве.

А. СМИРНОВ - При тесном. А иначе храм закрыли… и так закрывали. И посмотрите. И в 1990-ые годы, когда церковь встала на ноги, в начале этого века интеллигенция практически опять ушла из храма. То же самое будет с остальными, потому что народ…

Интеллигенция… её отделять от рабочего класса или крестьян смешно. Это по марксистским тупым делениям на классы, понимаете? А когда встречаются лучшие люди, крестьянин или работяга, или интеллигент, и выпивают вместе, они очень быстро находят общие точки…

В. ДЫМАРСКИЙ - Национальную идею в том числе, между прочим.

А. СМИРНОВ - Конечно.

В. ДЫМАРСКИЙ - Здесь, кстати говоря, пришла СМС-ка. Здесь очень много хороших слов в ваш адрес, как обычно.

А. СМИРНОВ - Спасибо.

В. ДЫМАРСКИЙ - Другого ничего и ждать не приходится. Но здесь знаете, как у меня… Вот, Константин. Мне даже это в голову не приходило. Он пишет вам: «А ведь вы предвосхитили крымский потоп в финале своей картины».

А. СМИРНОВ - Ну, знаете, господи, прости, дорогой Константин. Об этом речи не может быть. Ведь в моей картине этот потоп носит образный характер, он связан с легендой о граде Китеже, с размышлением на эту тему, понимаете, и бросать эту тень на то страшное несчастье, которое произошло. Пожалуйста, не связывайте это одно с другим.

В. ДЫМАРСКИЙ - Но это к тому, кстати, вот, видите, как люди реагируют, да, на произведение искусства, культуру. Может быть, они видят даже то, что вы туда не закладывали. Но они хотят что-то там увидеть, они идут туда за вашим мнением, за вашим взглядом. Вот, то, о чём мы говорили. А вы ведь – это я просто так, вот, я…

А. СМИРНОВ - Виталий, только не надо из меня делать апокалиптического проповедника и так далее. Мне это абсолютно чуждо. И вообще это не дело искусства, на мой взгляд. Это совпадение. Ужасное совпадение. Понимаете, я же не из головы это взял.

В. ДЫМАРСКИЙ - Что тот потоп, который у вас в фильме, что он символизировал в вашем… Что бы вы хотели туда вложить?

А. СМИРНОВ - Я бы не хотел…

В. ДЫМАРСКИЙ - Или вы считаете, что каждый должен понять сам?

А. СМИРНОВ - Да, я бы предпочёл так, потому что как только ты начинаешь это переводить на какие-то вербальные схемы, выражать это словами, сужается образное, что ли, воздействие. И, потом, картина давно снята, её увидели зрители, объяснять её, мне кажется, поздно.

В. ДЫМАРСКИЙ - А, скажите мне, пожалуйста, Андрей Сергеевич, вот, вы вначале сказали, что, собственно, как картина не заинтересовала запад. Ну, в частности, Штаты со своим Голливудом, это всё понятно. То есть вот эта недуховность, антидуховность, примитивизм некий в восприятии, да, произведения искусства – это болезнь не только современной России, это болезнь современного мира?

А. СМИРНОВ - Ну, вы знаете…

В. ДЫМАРСКИЙ - Или картины в принципе для меньшинства, а не для большинства?

А. СМИРНОВ - Я не могу судить о других областях жизни. Моё сознание достаточно сужено. Но о том, что творится в кинематографе, конечно, я могу судить. Не только как профессионал, но и как отец четверых детей. Мне кажется, что серьёзное кино не просто погибает, а погибло. Для него нет аудитории сегодня. И тому примеров масса. Я ещё раз возвращаюсь к тому, что посмотрите, в самых больших залах что идёт? «Ледниковый период 4», «Мадагаскар». Идут мультяшки.

В. ДЫМАРСКИЙ - Но это ведь тоже должно быть, согласитесь?

А. СМИРНОВ - Да ведь это… это и есть кинематограф. Всё остальное – маргиналы. Вот, мы, пытающиеся сделать кино, которое бы заставило людей не только смеяться и плакать, но и думать, мы сегодня абсолютные маргиналы. Никакие шансы у серьёзной картины на то, чтобы занять серьёзные большие залы. Это по всему миру. Но если говорить об Америке, я ж не говорю о том, что… Теперь у нас та же самая аудитория с тем же поп-корном, от запаха которого мне лично хочется блевать, как любому настоящему кинематографисту. И кока-колы… Но всё то же самое в Америке.

Но при этом в Америке есть же ещё неголливудский кинематограф.

В. ДЫМАРСКИЙ - Но и в Голливуде были хорошие фильмы.

А. СМИРНОВ - Вот, просто пример. В год в Америке делается около 1000 полнометражных фильмов, которые никто никогда не видит. В редких случаях бывает, что крупная компания типа Paramount или Warner Brothers получает сведения о том, что рождается какая-то картина, у которой есть прокатные перспективы, они покупают её на стадии доделки, обеспечивают рекламу, и уже сами выпускают в прокат. Но это невероятная редкость. Но посмотрите, что делается на фестивалях.

Я недавно только посмотрел «Меланхолию» Ларса фон Трира. Вот, в прошлом году, в Каннах, где дали премию этому…

В. ДЫМАРСКИЙ - Был скандал, в том числе.

А. СМИРНОВ - Терренсу Малику за фильм, как там, «Древо желания», забыл, как он называется, что-то в этом роде, я видел обе картины. Но это, что называется, рядом не лежало. Картина фон Трира может нравиться, может не нравиться – это волшебное мастерство режиссёра, это уровень кинематографического языка времён Висконти и Антониони.

В. ДЫМАРСКИЙ - Но он себе подпортил белое неполиткорректностью, да, которая…

А. СМИРНОВ - Но что же это за жюри, что за кинематографисты, которые могли дать премию за «Маргарин» паршивый Терренса Малика, когда рядом блестящее умное философское произведение? Это тоже сегодняшний кинематограф. Кинематограф погибает. А российский кинематограф, я думаю, перестанет существовать ближайшее десятилетие.

В. ДЫМАРСКИЙ - Подождите-ка, вот, вы же помимо того что сняли сами, вы же ещё и снялись в фильме того же Звягинцева, да?

А. СМИРНОВ - Такой же маргинал.

В. ДЫМАРСКИЙ - Ну ладно? Получает призы. Венецианский фестиваль, да? А что, ходит мало людей на такого рода фильмы?

А. СМИРНОВ - Сравнить это с тем количеством скачиваний, которые в интернете, невозможно. Вот, я обнаружил по своей картине, что где-то в период с декабря по июнь в среднем, какой-то человек подсчитал, что в день 26000 скачиваний в среднем. Если бы эти люди хотя бы по 100 рублей заплатили, то бюджет картины бы полностью оправдался.

В. ДЫМАРСКИЙ - Это же финансовая сторона.

А. СМИРНОВ - А это же связано с производством. Чтоб доставать деньги… У кого доставать деньги? У государства, у частных лиц. Но все заинтересованы, чтоб вложить деньги, чтоб они вернулись. А это же бездонная пропасть. Нам дают деньги, мы их тратим, делаем картину. Ну даже речи о том, чтобы… Уж о доходах речи нет, но даже о том, чтоб вернуть деньги, затраченные на производство картины, невозможно.И Звягинцев такой же маргинал.

В. ДЫМАРСКИЙ - Ну, вы себя сейчас обозвали маргиналом только что. Звягинцева – маргиналом. И так далее, и так далее. Но все-таки существует отечественное кино. Мне кажется, что оно всё-таки существует в состоянии несколько лучшем, чем 10 лет назад, скажем. Что-то появляется.

А. СМИРНОВ - Это, безусловно, так. У нас есть и не переводится талантливая режиссура. Сегодня российское кино – это уже, конечно, не моё, не наше поколение. Сегодня это такие режиссёры, как Андрей Звягинцев, Борис Хлебников, Алексей Герман-младший, Алексей Попогребский, Валерия Гай Германика. Я перечислять могу… И новые подходят.

Например, в Каннах в этом году в конкурсе дебютов впервые победила наша девочка, ВГИКовка, ученица Алексея Учителя Таисия Игуменцева, я видел её короткометражку на «Кинотавре». На неё накинулось там по поводу матерных выражений, и так далее. Во-первых, это замечательно по кинематографическому языку. Недаром дали этот приз. Очень способная девочка. Я лично с ней не знаком, но от всей души желаю успеха. И, пожалуй, это едва ли не единственное кинопроизведение, в котором матерный язык не просто уместен, а очень талантливо и по делу использован. Нет, конечно, таланты не переводятся, но рынок, рынок. Российскому фильму попасть сегодня в российские кинотеатры почти невозможно!

Как мне объяснял один прокатчик, говорит – да для нас это прямой убыток. У нас расписано… У них расписано на год вперёд, потому что американцы построили эти кинотеатры, они их контролируют. 52 недели в году – 52 премьеры в году.

В. ДЫМАРСКИЙ - И они знают, что они сделают в этом году заранее.

А. СМИРНОВ - Абсолютно. Заранее. Места для российского кино нету. Я повторяю.

В. ДЫМАРСКИЙ - Но в то же время, смотрите, там, Бондарчук в 3D снимает «Сталинградскую битву». Полотна Михалкова. И так далее, и тому подобное. То есть всё-таки что-то делается с одной стороны. С другой стороны, у меня знаете, какое ощущение? Что кинематографическая наша общественность, ну, она, собственно говоря, давно расколота.

А. СМИРНОВ - А её нету.

В. ДЫМАРСКИЙ - Она есть, но она расколота, если я правильно понимаю, да? На два лагеря. Или на сколько-то лагерей.

А. СМИРНОВ - Нет. Просто Союз кинематографистов, к сожалению, я уже об этом говорил.

В. ДЫМАРСКИЙ - Я не про Союз, я про общественность.

А. СМИРНОВ - А где? Вы поймите, когда говорили «кинематографическая общественность» - это был прежде всего Дом кино. Его просмотры, дискуссии в фойе, в конференц-зале, ресторан, где общались. Этого ничего нет. Вы зайдёте туда – там гуляет ветер. За последние 10 лет кинематографисты… Союз кинематографистов перестал существовать как организация. За эти 10 лет он ни разу не поднял ни одного существенного вопроса, в то время как в индустрии системный кризис на любом этапе производства. Он занимается только иногда выборами своего председателя, и этим ограничен. А параллельная организация Киносоюз – в ней всего пока 200 с чем-то членов. Но, правда, там есть уважаемые кинематографисты. Среди учредителей такие фамилии, как Александр Сакуров, как Алексей Герман-старший, как Юрий Норштейн. А она родилась очень просто. Мы узнали, что где-то года полтора назад вдова одного из последних оставшихся в живых… вдова одного из последних фронтовых кинооператоров, то есть за 87 человеку, приехала в Дом Кино попросить денег на похороны, как это всегда и делалось. Старушка ехала…

В. ДЫМАРСКИЙ - Своего мужа, да?

А. СМИРНОВ - Да, на похороны своего мужа. Но в Доме Кино никого не было, кроме вахтёра. Она просидела там 4 часа, поговорила с тётеньками, которые там на вахте сидят. И уехала несолоно хлебавши. Вот, когда об этом мы узнали, родился Киносоюз, потому что это терпеть было нельзя.

Но Киносоюз – это пока что достаточно маленькая организация, бедная. У нас плохо очень с деньгами. Но, однако, мы за это время провели и две деловые игры, и пытаемся войти в диалог с властью. Власть сама осознаёт системный кризис в кинематографе, но она толком не знает, чего делать. А советы ей дают страшные, понимаете?

В. ДЫМАРСКИЙ - Но есть же такой гигант, как Никита Сергеевич Михалков.

А. СМИРНОВ - Значит, у Никиты Сергеевича Михалкова последний пленум, который был 15 апреля, что ли, значит, они вопросы идеологии там обсуждают такие люди, как Николай Бурляев, замечательный русский артист, и совершенное чудовище в смысле… общественный деятель, основатель фестиваля «Витязь», на котором за все 10 лет ни одной талантливой картины так и не было, а высказывания общественные Бурляева… просто мракобес, враг культуры, ненавистник интеллигенции. И то, что он предлагает, какой-то дремучий вариант фундаменталистского православия века из XVI. По-моему, он рехнулся, скажу честно. По идеологическим вопросам там выступал архимандрит Тихон. Фамилия его известна – Шевкунов. Я уж не говорю о том, что это лицо совершенно одиозное. Один из тех, кто возглавил несколько лет назад, когда выгоняли из Сретенского монастыря отца Георгия Кочеткова с его огромной паствой, со Свято-Филаретовским университетом христианским. Но я знаю этих людей. Я знаю эту общину. Это замечательные люди. Это пример миссионерской пасторской деятельности редчайший.

Так вот, этот самый Шевкунов счёл за честь возглавить то, как изгоняли, лишили прихода, лишили, выгнали из монастыря, который они восстановили, Сретенский монастырь. Но мало того, этот господин Шевкунов, я не имею чести с ним быть знакомым, и, честно говоря, не горю желанием, потому что из всех выпускников ВГИКа, Института кинематографии, насколько я знаю, сценарного факультета, это самое позорное, что сделал ВГИК, потому что ещё несколько лет назад этот господин выпустил, и это было по Первому каналу, сериал о Византии. Сериал был холуйски подстрижен под нынешнюю власть, абсолютно невежественный, лживый, любой интеллигент, который читал, там, не знаю, Льва Дьякона или Михаила Псёла, ну, наиболее известных византийских историков, может указать без напряжения – это ложь, это ложь. Не говоря о том, что кинематографически этот сериал был абсолютно бездарен! И эта компьютерная игра очень дурная. Но каким мерзким мракобесным духом он пропитан был! Антизападный, такой фундаменталистский… ну и то такой фундаментализм, пожалуй, только в исламе – и то крайний, вроде Аль-Каиды.

В. ДЫМАРСКИЙ - Вот вам и национальная идея.

А. СМИРНОВ - Вот какая национальная идея! И эти люди обсуждают тяжёлое идеологическое положение в нашем кинематографе! С такими духовными отцами далеко уедет Союз кинематографистов! Туда им… А, кстати, погодите, погодите, я вот тут с перепугу, вот, Никита Сергеевич, а сам глава Союза, ой, не хотелось мне его ругать, я говорил только о… всё-таки старая дружба была, я-то его знаю вообще с 14 лет, поскольку его старший брат, мы вместе с Андроном Кончаловским учились на одном курсе. Но никуда не денешься. Я случайно… сын мне показал сайт, на котором Никита Сергеевич давал интервью буквально неделю-полторы назад.

В. ДЫМАРСКИЙ - Это не бесогон его, нет?

А. СМИРНОВ - Нет, это не бесогон. Это он с известным ведущим, я забыл его фамилию.

В. ДЫМАРСКИЙ - А, с Брилёвым он давал…

А. СМИРНОВ - Совершенно верно! С Сергеем Брилёвым, да. Вот, там фразочка. Когда его спросили о том, почему молодые кинематографисты, обратившиеся к нему с письмом об упадке нравов в кинематографе, не подписались, он объяснил, что они просто боятся.

В. ДЫМАРСКИЙ - А кого?

А. СМИРНОВ - И вот фраза, которую я выписал: «Потому что мы живём во время тоталитарной демократии и истерической либеральной диктатуры. Любое инакомыслие воспринимается как, так сказать, катастрофическое предательство интересов демократии». Мы, кстати говоря, говорили с одним, ну уж не буду называть его фамилию, да нет, почему ж не назвать, это старший брат Никиты Андрон Кончаловский, с которым мы обсуждали эту фразу, и оба обнаружили – оказывается, мы живём при страшном засилии демократии и либерализма! Это, наверное, Болотная площадь, обыски у Собчак, попытки посадить Навального. Это всё страшный разгул демократии!

В. ДЫМАРСКИЙ - Это тотальная демократия.

А. СМИРНОВ - Но мало этого, Никита Сергеевич в том же выступлении, а нет, вру, это в другом выступлении. Это Никита Сергеевич перед выборами дискутировал с Ириной Прохоровой. Она за Прохорова, а он беседовал… но эту фразу…

В. ДЫМАРСКИЙ - Надо сказать, что проиграл он ту дуэль.

А. СМИРНОВ - Об этом… это ясно… Но как вам нравится такая цитата? В этом разговоре с Прохоровой он сказал: «Европа, та старая Европа, сейчас изнемогающая, разлагающаяся, абсолютно лишённая энергии, в то время как за нашей спиной, кроме огромной Сибири, стоит Китай фантастической культуры, стоит Индия, стоит та часть, - вслушайтесь, - регионы, которая намного ближе к нам по ментальности, а самое главное – ближе к нам именно по нашему коду национальному, по нашему внутреннему коду». Вот, это вам насчёт национальной идеи. Она у них готова. Значит, Европа разлагается. А оказывается мы гораздо ближе к Индии и Китаю. Значит, ну мало того что это вызывает истерический смех, но я не поленился, меня настолько озадачила эта фраза, что я позвонил своему близкому другу и однофамильцу, профессору, китаисту, который всю жизнь занимается Китаем, который преподавал в Пекинском университете, Илье Сергеевичу Смирнову, он является директором Института восточных культур в рамках Российского гуманитарного университета. Говорю – что ты скажешь по этому поводу? Он стал смеяться. И говорит – во-первых, да, действительно, китайская культура на 2000 лет старше нашей.

В. ДЫМАРСКИЙ - Никто с этим не спорит.

А. СМИРНОВ - При этом в России никто ничего не знает, кроме специалистов. А если говорить о ментальности, то дело в том, что китайская культура фактически безрелигиозна. И в этом смысле нам, воспитанным в православной цивилизации, независимо от того, ходите ли вы в храм или нет…

В. ДЫМАРСКИЙ - Ценности христианские.

А. СМИРНОВ - Ну, Толстой и Достоевский – это вершина русской культуры. А оказывается, мне гораздо ближе китаец, чем француз. Но я что-то не видел, чтобы «Сон в красном тереме» читали в метро, как читают «Три мушкетёра» или читают «Отверженных», понимаете? Это бред сивой кобылы. То же самое происходит, к сожалению… Естественно, у него в советниках сидит Шевкунов. Ведь в церкви полно… Что такое наш фундаментализм? Это люди, которые совершенно серьёзно объявляют о том, что римское католичество – это ересь, это, ну, не язычество, как это… это сектантство. Инославные сектанты… Помните, несколько лет назад знаменитая была история, когда замечательного живописца архимандрита Зенона из Псковской епархии, который в 1995 году получил государственную премию за возрождение русской школы иконописи, а в 1996 его выгнали из монастыря, запретили в служении, и запретили причащаться. Но потом, к счастью, это всё-таки поправили, но сколько же было доброхотов, которые поддерживали…

Вот такие люди у нас сегодня в Союзе кинематографистов определяют пути нашего кинематографа.

В. ДЫМАРСКИЙ - Спасибо за такой пространный комментарий. Но я выслушал это как…

А. СМИРНОВ - Больное место, понимаете? Почва и так под ногами кинематографистов уходит из-под ног. А тут такие у нас духовные отцы.

В. ДЫМАРСКИЙ - У нас здесь был, кстати говоря, вопрос вам. А, вот, Андрей Сергеевич, уж раз вы заговорили о православии и церкви, «Андрей Сергеевич, вы любите Бунина и его творчество. А как вы думаете, как Бунин отнёсся бы к происшедшему в Храме Христа Спасителя?», - спрашивает Андрей из Омска.

А. СМИРНОВ - Ну, вы знаете, я, конечно, не могу говорить за классика.

В. ДЫМАРСКИЙ - За Бунина, да, это понятно.

А. СМИРНОВ - Я уверен, что он был так, как все нормальные люди, был бы возмущён тем, что это произошло. Но и как все нормальные люди бы, сказал, что этих девок надо выпороть, а не давать им 7 лет лагеря, понимаете?

В. ДЫМАРСКИЙ - Делать из них мучениц и героинь вообще. Давайте займёмся, подобьём итоги нашего голосования. Первое – которое на «Сетевизоре». Надо было давно, конечно, его прекратить. Но тем не менее. Я сейчас об этом вспомнил. Должна ли интеллигенция вмешиваться в политику? Вы знаете, какой результат? 92% - да. 8% - нет.

А. СМИРНОВ - Хороший результат.

В. ДЫМАРСКИЙ - С одной стороны. Но с другой стороны, я не уверен, что я бы проголосовал «да». Потому что а почему? Дело ли интеллигенции быть политиками?

А. СМИРНОВ - Как это? В такой же мере, как крестьянина, рабочего или служащего. Речь идёт об этом. Если есть гражданское сознание у человека…

В. ДЫМАРСКИЙ - Это да. Это безусловно. Гражданином быть – да. А вмешиваться в политику…

А. СМИРНОВ - А как вы можете пройти мимо несправедливости, катастроф, каких-то ошибочных решений, коррупции? Поэтому я-то думаю, что интеллигент должен вмешиваться в такой же мере, как и любой гражданин нашей, извините, необъятной Родины.

В. ДЫМАРСКИЙ - И вопрос для рикошета, который мы сейчас запускаем. Это уже вопрос не только для «Сетевизора». Это для всей нашей аудитории. Вопрос такой: «Национальная идея в России сплотит общество или расколет его?». Я бы даже так сформулировал: «Вообще поиски национальной идеи в России сплачивает общество или раскалывает его?». Если вы считаете, что сплачивает – 6600664 московский номер. Если вы считаете, что раскалывает его – 6600665. Стартуем.

Опять же, с этой национальной идеей мы сегодня никуда не денемся, поэтому я повторяю вопрос. На ваш взгляд, поиски национальной идеи в России сплачивает общество или раскалывает его? Если вы считаете, что сплачивает общество – 6600664. Если вы считаете, что раскалывает – 6600665. Ну, пока голосуют, хотите ваше мнение выскажете на этот счёт. Может, вы повлияете на тех, кто сейчас голосует.

А. СМИРНОВ - Я очень сомневаюсь, что я могу на кого-нибудь повлиять, но, понимаете, это ж зависит от того, как искать эту самую идею. Во-первых, мне кажется, что сама постановка вопроса – она от лукавого. Что значит «национальная идея»? Какая национальная идея у Великобритании?

В. ДЫМАРСКИЙ - Или у Голландии.

А. СМИРНОВ - Или у Швейцарии. Понимаете? Я-то считаю, что вот великие цивилизации, скажем, такие страны, как Норвегия или Швейцария. Великие, потому что государство там никогда не было эксплуататором. Государство всегда… Крестьяне сидели в парламенте. И там, и там, на протяжении веков. Где человек в своей частной жизни… Государству плати налоги и живи, как хочешь. Где сегодня, а уж Норвегия, где социалисты у власти 70 лет…

В. ДЫМАРСКИЙ - Там очень много социализма, да.

А. СМИРНОВ - Но любой… во всяком случае, нет проблемы сыну крестьянина или сыну рабочего получить высшее образование. Вот это великие цивилизации. Можно ли сказать, что у Норвегии есть национальная идея? Хотя, скажем, были такие писатели, как, скажем, Гамсун или Сингрид Унсет… Не думаю, чтобы норвежцы кого-нибудь учили, как жить. Поэтому что значит национальная идея? Вот, давайте сделаем жизнь в России человечной, друг к другу будем относиться не ненавидя друг друга, не завидуя соседу, а по-христиански, по-человечески. Вот тогда сам облик России будет нести в себе эту национальную идею. Потом, как будут происходить эти поиски? Кто это будет искать? Шевкунов с Михалковым? Тогда я пас. Я не участвую в государстве с такими идеями, и думаю, что за мной последует много народу. Или мы будем спокойно, не оскорбляя друг друга, разговаривать о том, всё-таки кто наши корни – это Владимир Соловьёв и Достоевский, или это Ульянов со Сталиным и ГУЛАГ, понимаете, потому что и то, и то наше. А надо же выбирать.

В. ДЫМАРСКИЙ - И то, и то национальные идеи были. Ульянов со Сталиным точно были национальной идеей.

А. СМИРНОВ - Понимаете, для того чтобы содержать в ГУЛАГе десятки миллионов людей, надо было это построить, предположим, руками зеков, но надо было этих зеков кормить, допрашивать, пытать, расстреливать, хоронить. Это кто делали? Китайцы? Латышские стрелки? Или жиды и масоны? Столько не наберём.

В. ДЫМАРСКИЙ - Я остановил голосование. Но оно однозначное. В общем, откровенно говоря, этого и ожидал. Тем не менее, 16,8% считают, что поиск национальной идеи сплачивает общество. И 83,2% считают, что раскалывает его.

А. СМИРНОВ - Мне кажется, что замечательный итог.

В. ДЫМАРСКИЙ - Если… то есть всё-таки для того чтобы национальную идею пресловутую вырабатывать, должен быть всё-таки какой-то спрос на неё, если уж говорить рыночным языком, да?

А. СМИРНОВ - Конечно. Меня радует. Это показывает, что в аудитории немало людей трезвых, озабоченных серьёзными проблемами России, а не поисками мифической национальной идеи.

В. ДЫМАРСКИЙ - Андрей Сергеевич, поскольку у нас сегодня такой… вразброд обо всём говорим, не очень, можно быть, стройно, у нас 2 минуты осталось. Я хотел задать вам вопрос, просто не успел. Возвращаясь к чисто кинематографическим делам, когда вы говорили про то, что вы маргинал, Звягинцев маргинал, и так далее, что серьёзное кино сегодня никому не нужно, а как вы относитесь к этой моде на сериальность? Вот, самому вам не хотелось бы сделать сериал?

Ведь очень многие серьёзные произведения…

А. СМИРНОВ - Сегодня на Западе – в Англии, в Америке – вся серьёзная режиссура ушла в сериалы. И есть сериалы, сделанные замечательно. У нас мало, потому что большая часть, у нас так устроено производство, что продюсеру хочется отстегнуть деньги ещё на стадии производства, а режиссёр потом снимает по 10-15 минут в день, это получается халтура. В принципе это нормально совершенно, что основным блюдом, которое подаёт телевизор – это сериалы. Беда в том, что на нашем телевидении российское кино идёт только после полуночи.

В. ДЫМАРСКИЙ - Почему? Сериалы с утра до ночи, по-моему.

А. СМИРНОВ - А я говорю о кино.

В. ДЫМАРСКИЙ - О кино.

А. СМИРНОВ - Да.