Тайна жизни и смерти Рауля Валленберга. Часть 2

Дорога не домой
Многие сотрудники Валленберга сходятся на том, что в этот последний период своей работы в Будапеште он был по-настоящему счастлив. «Настроение у меня приподнятое, и я продолжаю драться», - писал он в письме своему другу и партнеру по бизнесу Кальману Лауэру. В тот же день Валленберг написал письмо матери:

Дорогая мама!
Не знаю, чем я могу заслужить прощение за долгое молчание, но и сегодня всё, что ты сможешь получить от меня, - это лишь несколько поспешных строк, посылаемых с дипломатической почтой.
Положение здесь отчаянное, чреватое опасностями, и я завален работой… Днем и ночью мы слышим приближающийся грохот русских орудий. С тех пор как Салаши пришел к власти, моя дипломатическая деятельность оживилась. Я сейчас – едва ли не единственный ходатай нашего посольства во всех венгерских министерствах. Я уже побывал около десяти раз в Министерстве иностранных дел, дважды разговаривал с заместителем премьер-министра, дважды – с министром внутренних дел, один раз с министром поставок и еще один раз – с министром финансов.
У меня завязались довольно тесные приятельские отношения с женой министра иностранных дел. К сожалению, она уехала в Меран [8]. В Будапеште сейчас ощущается недостаток продовольствия, но мы загодя сделали достаточные запасы. У меня возникает чувство, что когда Венгрию оккупируют [русские], возвратиться домой будет нелегко, и я не думаю, что вернусь в Стокгольм раньше Пасхи. Но это всё в будущем. Сейчас же никто не знает, какой будет оккупация. В любом случае я постараюсь приехать домой как можно скорее.
Мне так хотелось бы отпраздновать Рождество вместе. А теперь я вынужден посылать тебе поздравление с Рождеством и Новым годом почтой. Надеюсь, что долгожданный мир уже недалек…

Будапешт был занят Советской армией примерно через месяц, а мир наступил через полгода. Но свидание не состоялось. Как известно, Рауль Валленберг домой не вернулся.

Последними, кто видел Валленберга в Будапеште, были его сотрудники, находившиеся в Пеште (в то время как основная часть миссии оставалась в другой части города, в Буде) - доктор Эрнё Петё и экономист, по просьбе Валленберга разрабатывавший план восстановления нормальной жизни после поражения нацистов, Режё Мюллер. Валленберг объяснил им, что в сопровождении русских он с этим социально-экономическим планом отправляется в Дебрецен для переговоров с высшим советским командованием. Он обещал вернуться самое позднее дней через 8. Это было 17 января 1945 года. После этого Валленберг исчез.

Отсутствие Валленберга в Будапеште, где шли бои и царила неразбериха, было замечено не сразу. Стокгольм тем более не видел причин для беспокойства о нем: в письме замминистра иностранных дел СССР В. Деканозова шведскому послу С. Сёдерблуму было сообщено, что Валленберг встречен и взят на свое попечение советскими войсками в Будапеште [9]. В феврале мать Валленберрга Май фон Дардель посетила советского посла в Стокгольме Александру Коллонтай, которая, сообщив ей, что Валленберг в безопасности в Москве (!), посоветовала не тревожиться: Рауль скоро будет дома. Никто, включая его родных, не сомневался в его скорейшем возвращении.

Однако 8 марта контролируемое Москвой «Радио Кошут» передало, что Рауль Валленберг был убит по дороге в Дебрецен, вероятнее всего, венгерскими фашистами или «агентами гестапо». Это сообщение вызвало шок в среде будапештских евреев и в Стокгольме. В скором времени служащие шведской миссии в Будапеште вернулись в Швецию. Все, за исключением Валленберга.

Далее следует нескончаемая череда дипломатических запросов, переговоров, демаршей, сбора косвенных сведений, личных инициатив разных людей. Всё безрезультатно. 15 июня 1946 посол Швеции в Москве удостаивается невиданной чести – личной аудиенции Сталина. Сёдерблум поднимает вопрос о судьбе Валленберга, но сам же высказывает предположение, что тот погиб. Сталин излучает приветливость и сочувствие, записывает фамилию в свой блокнот и обещает тщательные розыски, многозначительно добавив: «Я сам прослежу за этим». Идут месяцы, годы. 18 июля 1947 года появляется нота А. Вышинского послу Р. Сульману. В ней утверждается, что «краткое сообщение… о том, что на улице Бенцур якобы был обнаружен Валленберг» было основано «на косвенных данных одного из командиров воинской части»; в дальнейшем «делом Валленберга советские компетентные органы занимались довольно длительное время, однако их попытки найти его не увенчались успехом». Так что теперь «в результате тщательной проверки установлено, что Валленберга в Советском Союзе нет и он нам неизвестен». Нота заканчивалась предположением, что «Валленберг во время боев в городе Будапеште погиб, либо оказался захваченным салашистами», за которым следовали «уверения в глубоком уважении» [10].

Не все были этим ответом удовлетворены. Спасенные Валленбергом люди успели уже рассказать мировой общественности о деятельности этого человека в многочисленных интервью и воспоминаниях. Шведская пресса продолжала говорить о Валленберге. Три члена шведского парламента выдвинули кандидатуру Валленберга на Нобелевскую премию мира. Тогда появляется статья в советском журнале «Новое время» за 21 января 1948 года. В ней говорилось: «В Швеции развернута новая кампания клеветы по адресу Советского Союза. Покопавшись в антисоветском старье, прислужники шведской и иностранной реакции вытащили на свет и пустили в оборот так называемое “дело Валленберга”». «Новое время» сообщало, что до сих пор не известно, был ли Валленберг убит «озверевшими гитлеровцами или растерзан бандитами Салаши», и утверждало, что «стараниями правых шведских газет этому прискорбному, но отнюдь не исключительному в военных условиях случаю был придан сенсационный, точнее, провокационный характер. В печати стали настойчиво распространяться басни о «советской тайной полиции», которая будто бы держит в своих страшных лапах Валленберга». По поводу гуманистической деятельности Валенберга в Будапеште в статье не говорилось ничего, как и по существу дела его исчезновения. Зато журнал клеймил шведскую прессу за ее «грязную кампанию», явившуюся результатом «подлой деятельности шведских “сводных братьев” американских поджигателей войны».

Далее происходят удивительные вещи. Один за другим из советских тюрем возвращаются домой немецкие и другие военнопленные. Целый ряд их был освобожден в 50-е годы, особенно в 1955 году, уже после смерти Сталина и через 10 лет после окончания войны. Независимо друг от друга они засвидетельствовали, что в Москве сидели в одной камере либо перестукивались с сидевшим в соседней камере Раулем Валленбергом, либо слышали от очевидцев о нем и его шофере Лангфельдере. Мало этого, они нарисовали довольно подробную и, если не считать некоторых деталей, в основном касающихся точной датировки, вполне совпадающую картину пребывания Валленберга на Лубянке. Судьи Верховного Суда Швеции Рудольф Экман и Эрик Линд дали юридическое заключение о том, что полученные к марту 1956 года новые свидетельские показания не оставляют сомнений: после взятия под стражу в 1945 году Валленберг находился в заключении в Советском Союзе. В шведской ноте от 10 марта говорилось, что переданные советским властям новые данные и заключение судей по ним позволяют им найти Валленберга и вернуть его домой. На что Кремль вновь ответил, что ни в прошлом, ни в настоящем Валленберга в СССР не было и нет.

В пасхальные дни 1956 года шведский премьер-министр Таге Эрландер совершил официальный визит в Москву, где встретился с Н.С. Хрущевым. В кармане он вез письмо от Май фон Дардель сыну:

Дорогой, любимый Рауль!
После многих лет отчаяния и бесконечной печали нам удалось добиться даже того, что лидеры правящих партий, премьер-министр Эрландер и министр внутренних дел Хедлунд едут в Москву, чтобы постараться добиться твоего возвращения. Если бы им это удалось, твои страдания закончились бы. Мы не потеряли надежды вновь увидеть тебя, хотя до этого все наши усилия связаться с тобой, к нашей большой печали, не привели ни к чему. От пленных, которые вернулись и делили с тобой камеру, мы немного знаем о времени, которое ты провел в тюрьме в России, и мы получили через майора Рихтера твои приветствия… Когда ты вернешься с премьер-министром, твоя комната будет ждать тебя дома.

Надежды Май фон Дардель не сбылись, как не имели результата и ранее посланные ею личные письма Хрущеву и его жене Нине. «Вы сами – отец, - писала она Хрущеву, - Вы должны понять мои чувства и страдания, которые разрывают мне сердце. Всей душой прошу Вас позволить сыну вернуться к его тоскующей старой матери». О том же она писала и жене Хрущева. На оба письма ответа не было.

Эрландер во время визита передал Хрущеву показания свидетелей, тщательно отобранные по критерию неопровержимости. Советская сторона вынужденно обещала изучить документы и, если бы Валленберг оказался в Советском Союзе, «естественно», позволить ему вернуться домой.

Наконец, почти через год, после нескольких энергичных напоминаний от шведов, 6 февраля 1957 года был получен ответ за подписью заместителя министра иностранных дел Андрея Громыко. Ответ совершенно ошеломляющий. Вопреки всем своим предыдущим официальным заявлениям, советские власти признавали, что Валленберг был у них в заключении, но, к несчастью, по-видимому, умер десять лет назад в лубянской камере от инфаркта миокарда. В качестве обоснования, меморандум Громыко ссылался на только что обнаруженный рапорт начальника санчасти Лубянки А. Смольцова тогдашнему министру госбезопасности В. Абакумову от 17 июля 1947 года. Меморандум возлагал ответственность за содержание Валленберга в тюрьме и «неправильную информацию», дававшуюся о нем, на Абакумова, к тому моменту уже расстрелянного, и его «преступную деятельность» [11]. И эта версия продолжает оставаться официально действующим ответом с советской стороны все прошедшие с тех пор 55 лет.

Надо ли говорить о том, что мир с полным основанием заподозрил, что и этот ответ на настойчивые вопросы о судьбе Рауля Валленберга относился к разряду «неправильной информации». Его родные – мать, сводный брат Ги фон Дардель и сводная сестра Нина Лагергрен – продолжали свои усилия найти его живым. Писались книги о Валленберге, снимались художественные и документальные фильмы о Валленберге, в разных странах мира появились памятники Раулю Валленбергу, улицы, названные в его честь. В Израиле на аллее Праведников народов мира, посвященной тем не-евреям, которые во время Холокоста спасали человеческие жизни, есть дерево Рауля Валленберга. Создавались многочисленные национальные и международные общества Валленберга. Он был удостоен звания «почетного гражданина США», в надежде, что это поможет поискам.

Что касается России, то в течение 9 лет, с 1991 по 2000 год, в российских архивах работала шведско-российская рабочая группа, имевшая поручение от обоих правительств выяснить судьбу Рауля Валленберга. Результатом ее действительно обширной деятельности явились два отчета – краткий российский и многостраничный шведский. К этому можно добавить также совершенно неожиданно выданные по инициативе лубянского ведомства родственникам Валленберга его личные вещи: портсигар, записную книжку. В начале 2000-х гг. Валленберг и его личный шофер Вильмош Лангфельдер, прошедший с ним заключение и также, согласно официальной версии, умерший от сердечного приступа в тюрьме в марте 1948 года, полностью реабилитированы (правда, о том, какое обвинение было предъявлено, все немногочисленные найденные документы молчат).

Несмотря на всё это, ответа на вопрос: Что случилось с Раулем Валленбергом? – по-прежнему нет. Ситуация осложняется тем, что существует большое количество свидетельств людей, утверждающих, что видели Валленберга или слышали о нем после официальной даты его смерти. Многие из свидетелей на поверку оказались лжецами или людьми с больным воображением. Однако некоторые рассказы, безусловно, заслуживают внимания.

Наиболее важная версия – вероятное нахождение Валленберга в строго изолированной тюрьме-психбольнице во Владимире в 50-60-х гг., причем не под своей фамилией, а под номером. Действительно, именно сюда были отправлены бывшие сокамерники Валленберга; медсестра Ларина уверенно рассказывает о своих контактах с номерным заключенным – шведом, приводит много деталей и безошибочно опознает Валленберга по ранее не публиковавшейся фотографии; во владимирской тюрьме в это время действительно были номерные заключенные, и не все их личности удалось установить работавшей во Владимире международной комиссии под руководством проф. Ги фон Дарделя. Есть довольно много других свидетельств в пользу этой версии. В любом случае, условия этой владимирской тюрьмы хорошо подходят для ситуации, когда человека хотят бесследно и навсегда спрятать от мира.

Другая версия исходит из свидетельства шведского врача-психиатра Нанны Сварц, которая в 1961 г. на конгрессе в Москве в разговоре с советским коллегой проф. Мясниковым услышала, что тот знал Валленберга и что швед находится в Москве в одной из психиатрических клиник в тяжелом состоянии. Однако проф. Мясников впоследствии опроверг такую трактовку их разговора и от всего отказался.

Существуют и другие версии. Однако поиск документальных следов пребывания Валленберга после 17 июля 1947 года во владимирской тюрьме или в московских клиниках, как и в других местах, не дал никаких результатов. Доказать, что Валленберг не окончил свои дни именно в этот момент, невозможно.

Если же вернуться к официальной версии, то практически нет никого, кто бы верил, что внезапная смерть 34-летнего и, по свидетельствам сокамерников, не жаловавшегося на здоровье человека наступила в результате естественных причин, хотя чисто теоретически исключить этого нельзя. Гораздо вероятнее, что он мог скончаться от пыток (все свидетельства о нем прекращаются к весне 1947 года, и последние несколько месяцев жизни Валленберга до заявленной даты смерти окутаны полным мраком). Он мог быть расстрелян, что согласуется с устными свидетельствами целого ряда лиц, владеющими дошедшим до них ведомственным преданием Лубянки. Он мог быть умерщвлен путем впрыскивания яда, своим действием имитировавшего инфаркт (подобные опыты засвидетельствованы в это время в секретной лаборатории проф. Майрановского, находившейся в соседнем с Лубянкой переулке).

Так или иначе, если российский отчет рабочей группы фактически приходит к выводу о том, что в работе по делу Валленберга следует поставить точку, то шведский отчет намечает пути дальнейших поисков для нахождения ответа на вопросы, оставшиеся без объяснения. В конце его главы «Заключительные рассуждения» говорится:

«В начале отчета было установлено, что ответ российской стороны о смерти Рауля Валленберга приемлем лишь в том случае, если он может быть подтвержден при отсутствии достаточных сомнений. Этого не произошло, как из-за отсутствия достоверного свидетельства о смерти, так и из-за того, что не удается опровергнуть свидетельства о том, что Рауль Валленберг был жив после 1947 года. Бремя доказательства факта смерти Рауля Валленберга лежит на российском правительстве» [12].

Тайна Валленберга говорит скорее о нашем времени

Во время состоявшейся в Москве 28 мая 2012 г. Международной научной конференции историков «Рауль Валленберг – гуманист ХХ века» историк С. Вольфсон рассказал о восприятии Валленберга в современном российском обществе. Он сказал, что фигура Валленберга по-прежнему остается малоизвестной в России: если о нем кто-то и знает, то это сугубо маргинальные слои. Просмотрев 126 текстов в Интернете за последние 5 лет, он обнаружил три основных представления, господствующие в медийной сфере. Два из них «со счастливым концом»:

Третий вариант – негативный:

Российское общество как будто безразлично к исторической правде и не интересуется раскрытием трагической тайны Валленберга. «Тайна Валленберга говорит скорее о нашем времени, чем о времени Сталина», сказал С. Вольфсон.

Действительно, вникать в это нелегко, потому что невозможно избавиться от горечи и стыда. Столкновение двух совершенно разных менталитетов высвечивает такие вещи, о которых размышлять не хочется.

Так, сохранились свидетельства советского переводчика о том, что при встрече с Валленбергом он был поражен, с каким достоинством, уверенностью в себе и дружелюбной открытостью держался этот заключенный. Так не ведут себя люди, которым есть что скрывать, так вообще не ведут себя люди на Лубянке! Валленберг, безусловно, поначалу был убежден в скором своем освобождении. Прошло немало времени, прежде чем он (это нам известно по свидетельствам других заключенных) стал писать протесты на имя Сталина, доказывать, что он дипломат нейтральной страны. Валленберг, казалось бы, чего только не насмотревшийся в нацистском Будапеште в последний период войны, по всей видимости, никак не мог поверить в простую и страшную реальность, с которой столкнулся в советской тюрьме.

Точно так же поначалу вели себя шведские официальные лица: сегодня есть исследования, показывающие, что именно тогда, когда на самом высоком уровне в Москве решалась судьба Валленберга, шведские дипломаты проявили странную нерешительность. И Седерблум, заявивший Сталину, что, по его личному убеждению, Валленберг действительно погиб, и у русских нет возможности проследить обстоятельства его смерти, - не единственный тому пример.  Между тем, такая позиция, видимо, роковым образом отразилась на судьбе Валленберга. Именно в этот момент на допросе следователь заявил ему: «Вы никому не нужны, Вами никто не интересуется!» Так это было истолковано советской стороной. Однако из разных документов и воспоминаний  видно, что главной причиной такого поведения шведов, как это ни странно для нас, было то, что они просто не могли подумать, что на самом официальном уровне, из месяца в месяц и из года в год им лгут.

Российскому обществу нужно знать о Валленберге и размышлять о нем. Почему этот человек делал в Венгрии то, что делал, когда мог бы продолжать удобную и приятную «шведскую жизнь»? Что он пережил, столкнувшись, после фашистского изуверства, с абсолютно неожиданным для него вероломством людей из вроде бы противоположного лагеря, к которым пришел сам, добровольно? В чем он черпал силы, и в Будапеште, и позднее в Москве, когда отказался, по свидетельству сокамерников, сотрудничать с МГБ [13]?

Тайна жизни и смерти Валленберга должна быть в наше время раскрыта, это поможет нам понять и самих себя, и наше время.

Ольга Сушкова

По материалам, размещенным на сайте  http://www.psmb.ru

Ссылки:

[8] Баронесса Кемень была эвакуирована из Будапешта с семьями членов правительства и большей частью дипкорпуса 29 ноября. Валленберг провожал ее на вокзал и подарил букет цветов.

[9] Рауль Валленберг. Отчет шведско-российской рабочей группы. Стокгольм, 2000. С. 47

[10] Там же, с. 272.

[11] Отчет шведско-российской рабочей группы. С. 308-309.

[12] Отчет шведско-российской рабочей группы. С. 171.

[13] Его сводная сестра Нина Лагергрен свидетельствует, что брат никогда не относил себя ни к какой официальной религии. Однако был, по ее мнению, глубоко верующим человеком.