Корзина покупок пуста!
Путь от метро до 20 больницы - восемь минут по снегу. Он выпал совсем недавно и еще интересует людей, как все новое. Через широкие окна больничного здания видны синие и белые фигуры врачей. Они что-то делают: кладут лекарства в маленькие стеклянные пузырьки, ставят капельницы, измеряют сложными приборами то, что полагается ими измерять. Врачи пытаются исправить тела, которые почему-то перестали функционировать.
Лично я очень не хотела сюда идти - больница, страдание, болезни... намного безопаснее для душевного здоровья сострадать издалека. Человеку в современном обществе постоянно транслируется мысль, что быть больным или старым неприлично. Мы, особенно в России, живем, тщательно игнорируя больных, калек, бездомных, брошенных детей. Своих проблем, что ли, мало? Тем и хорош 20-часовой курс каритативной практики - небольшой, к сожалению, но очень полезный для христиан. Конечно, нужно служить всею жизнью, и многие студенты находят свое служение именно здесь, но всегда надо с чего-то начать.
В больнице, как и во всех больницах, пахнет немножко медикаментами, остывшим обедом, одиночеством. В мужском терапевтическом отделении нам, студентам, доверяют самое простое: вымыть полы раствором хлорамина, который должен убить всех бактерий - от туберкулеза до полиомиелита. Несколько раз неловко задеваю тонкие ноги капельницы и проклинаю собственную неуклюжесть.
В палатах люди после обхода врачей предоставлены сами себе. Помню, что на лекции по «христианской этике» мы разбирали феномен «естественной жизни» - жизни, намертво связанной с природными циклами. История нашей цивилизации - это попытка выйти из рабства у этой системы, чтобы обрести свободу - свободное время. И вот оно появилось.
Время в больнице могло бы быть временем размышления, если бы не страх. Когда у тебя подозревают неизлечимую болезнь, привычный мир схлопывается и ты остаешься один на один со страхом. Он вычерпывает алюминиевой ложкой все светлое, радостное и теплое, оставляя место пустоте. И пустота говорит: «Ты умрешь, ты умрешь так, как никто до тебя не умирал и ничего от тебя не останется, кроме меня».
В одной палате умирает бабушка, кого-то выписывают, у кого-то не подтвержден страшный диагноз, разгадывают кроссворды, читают, пьют чай, ругаются. Самым сложным оказалась встреча с людьми, которые не хотели ни с кем встречаться. С людьми, совершенно отрешенными, погруженными в апатию и равнодушие.
В нашем мире, напуганном страхом до глубины души, из чувства самосохранения смерть представлена чуть ли не таким же естественным процессом, как жизнь. Все естественно - листья желтеют и опадают, «всему свое время», «нет, ну он уже пожил, теперь можно и помирать»...
«С незапамятных времен и религия и философия были, прежде всего, попытками примирить человека со смертью, объяснить ее так, чтобы она была, говоря языком философии, phaenomenon bene fundatum, явлением «хорошо обоснованным» и т.о. оправданным», - писал о. Александр Шмеман. Находясь на каритативной практике очень явно осознаешь правду этих слов. В болезни, страдании и смерти нет ничего естественного.
Если бы у нас было больше сил, мы могли бы сказать: «Не бойтесь, Христос воскрес!»
Но на этот раз никто из нас этого не сказал. Мы мыли пол, оттирали разлившийся чай с тумбочек, переодевали, чистили раковины, кормили лежачих больных и еще обещали обязательно вернуться.
Елена Кудрявцева
студентка СФИ