Корзина покупок пуста!
Новодевичий монастырь, историческая и православная святыня столицы, одно из самых любимых москвичами и туристами мест, отныне передан в безвозмездное и бессрочное пользование Русской православной церкви. И понятны как радость церковного мира, так и озабоченность — музейного. Обо всех сложностях, связанных с этим решением, а также о дальнейшей судьбе музейной экспозиции монастыря корреспондент «Парламентской газеты» расспросила главного хранителя Исторического музея Марину Чистякову.
— Марина Викторовна, до сих пор Новодевичий монастырь представлял собой удачный пример мирного сосуществования музея и православной церкви на протяжении долгих лет. Или, быть может, существовали какие-то подводные камни?
— Безусловно, музей и церковь вполне мирно уживались. История Новодевичьего монастыря вообще показательна в этом смысле. Успенская церковь была действующей уже с 1944 года. Здесь в советское время размещались и резиденция митрополита, и действующая церковь, и администрация Московского епархиального управления. Все они умещались на относительно небольшой территории вместе с музеем. А в 1994 году здесь возродилась и монастырская община. С её появлением стало немного сложнее, но не в плане отношений. Ведь монастырь — это ещё и быт: готовка, стирка. Музей освободил целый корпус Певческих палат под кельи. Все возникающие проблемы в конце концов решать удавалось. Известен очень интересный случай, когда в конце XIX века игуменья Антония (Каблукова) попыталась отопить Смоленский собор. А там — уникальные подлинные фрески годуновского времени, тепло могло их повредить. По этому случаю немедленно был собран совет Императорского Московского археологического общества. Игуменье объяснили, что такие решения без согласия экспертов принимать нельзя, ведь это уникальный памятник. И подобных примеров сбалансированных отношений было немало.
— Когда же появилась идея полностью передать Новодевичий монастырь церкви?
— Подобные разговоры ходили уже давно. В своё время деятели культуры, в том числе Дмитрий Лихачёв, Анастасия Цветаева, подписали письмо, в котором говорилось о необходимости возвратить церкви сохранённые музеями культовые памятники. Напрямую же вопрос на самом деле встал только в последний год, а о конкретном решении мы узнали из новостей. Хотя сказать, что оно было для нас полной неожиданностью, тоже нельзя.
— С какими проблемами теперь столкнётся музей?
— Понятно, что храмы будут передаваться с иконостасами, неотделимыми от их интерьера. Вот здесь и возникает законодательное противоречие. Существует Музейный фонд РФ, его единицы хранения записаны и в наших учётных книгах, за их наличие и состояние мы несём полную ответственность. С одной стороны, закон содержит положение о том, что «музейная коллекция является неделимой» и отчуждаться может лишь в нескольких конкретных случаях. С другой — существует постановление Правительства о передаче памятников религиозного назначения в бессрочное и безвозмездное пользование, по которому ответственность за них по-прежнему несём мы, музейщики. А ведь после передачи иконы попадают в другие условия и, возможно, не в самые лучшие. Одно дело экскурсии или службы по конкретному поводу, а другое дело — действующий храм с распахнутыми дверьми, в котором стоят многочисленные прихожане. Определённый микроклимат в таких условиях поддерживать невозможно. Кстати, то постановление имеет в виду передачу ценностей религиозного назначения церкви с условием совместного их использования с музеем. Именно такая практика распространена на Западе — там существует порядок проведения как служб, так и экскурсий.
— Именно так поступили в Третьяковке, разрешив проблему с иконами…
— Совершенно верно. К тому же священник там официально входит в штат музея.
— Но и в Новодевичьем монастыре, получается, предыдущая ситуация была оптимальной?
— На мой взгляд, да. В 1994 году, когда монастырь возродился, был заключён договор о совместном использовании Смоленского собора. На практике это означало: монастырское начальство в лице игуменьи представляло нам список предполагаемых служб. Этот вопрос всегда совместно обсуждался. Один раз провели службу на Троицу в начале июня, было очень много народу — и моментально в алтаре собора образовались огромные капли кондесата. От служений на Троицу тогда отказались. А в дни службы в храме обязательно присутствовали музейные работники, которые потом его убирали и закрывали. То есть вопрос согласовывался, исходя из общего дела, а не из чьих-либо амбиций. И сейчас мы очень надеемся на совместные консультации, потому что задача у нас единая: сохранить свидетельства старины.
— Как теперь будет происходить диалог Исторического музея с церковью?
— Письмо от Патриарха уже поступило в Исторический музей, и переговоры начались.
Пока речь идёт о передаче пяти иконостасов, а это 259 икон. Здесь опять возникает очень важный для музея нюанс: предметы с содержанием драгоценных металлов состоят у нас на специальном учёте. Это оклады икон в том числе. У нас обязательно ставятся пробы на золото и серебро, обязательно учитывается вес камней и их количество. И по нашим музейным правилам мы можем выдавать в пользование драгоценные предметы только на год, а потом возвращать. Значит, по истечении года музей должен каждый раз приглашать специалистов палаты пробирного надзора, потому что только они могут выдавать акт о ювелирной экспертизе. А это значит — перевзвешивание, пересчёт, определение заново драгоценных камней, то есть мы должны быть уверены, например, что сапфир по-прежнему сапфир.
И если предметы, состоящие на специальном учёте, будут отдаваться в бессрочное пользование, возникнет масса вопросов. Иконы нам передаёт государство в оперативное управление, они — не наша собственность. Музей перед государством несёт ответственность за их наличие и сохранность. Например, весь иконостас Смоленского собора, а это 81 икона, состоит на спецучёте. Как будет разрешаться эта проблема юридически, нас очень тревожит. В истории Новодевичьего монастыря передача такого объёма ценностей РПЦ происходит впервые. Отсюда и обеспокоенность музейщиков.
— А что будет с архитектурным ансамблем монастыря?
— Согласно распоряжению Росимущества, мы передаём в государственную казну все строения в соответствии с графиком. А та уже передаёт их Русской православной церкви в бессрочное безвозмездное пользование. Но — не в собственность!
До конца года мы должны вывести из Новодевичьего монастыря структурные подразделения Исторического музея, в частности, отдел реставрации. Он у нас достаточно большой — более 80 человек. Нам предложили корпуса на Измайловском острове. Там предстоит сделать серьёзный ремонт, установить вытяжные шкафы, станки, промывочные ванны. У нас несколько мастерских по реставрации предметов из определённых материалов: бумаги, металла. В каждой — свой технологический процесс и особое обрудование, которое нужно приспособить.
— Экспозицию уже убирают?
— Нет, пока до конца года там ещё будут экскурсии. Новодевичий монастырь — едва ли не единственный в Москве подлинный архитектурный древний ансамбль. Смоленский собор — это XVI век, остальные постройки — XVII. Монастырь включён в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Здесь, как в капле воды, отражена история всей нашей государственности. Новодевичий монастырь должен быть доступен для туристов. Но что будет дальше, мы не знаем.
— Что теперь будет с коллекцией Новодевичьего монастыря? Увидят ли её посетители или она перейдёт в запасники?
— Коллекция поступит в наше фондохранилище, и мы будем его формировать для открытого показа (это и раньше было в Историческом музее). Теперь мы проводим экскурсии прямо в фондах. Благо, некоторое время назад нам был передан целый музейный квартал: здания частью выходят на Никольскую, частью — на гостиницу «Москва».
