Интернет-конференция «Можно ли примириться со смертью: Христианское отношение к смерти и умирающим»

Ответы проф.-свящ. Георгия Кочеткова, духовного попечителя Преображенского братства на вопросы, заданные на  Интернет-конференции «Можно ли примириться со смертью: Христианское отношение к смерти и умирающим». Часть 2
Вопросы о христианском отношении к смерти

Корнеева Ангелина, Москва

Дорогой отец Георгий! Благословите!

Скажите, может ли человек быть готов к смерти? Что он должен при этом чувствовать? И что значит для христианина — не бояться смерти?

Ответ о. Георгия:
Быть безусловно готовым к смерти, я думаю, невозможно. Смерть есть тайна, так же как жизнь человека есть тайна, и подготовиться к тайне нельзя. Можно — в силу вот этой глубокой связи жизни и смерти человека — по духу не очень бояться смерти, можно мужественно относиться к ее приближению или к ее наступлению, можно не унывать, не впадать в истерику, не впадать в отчаяние, — это возможно. Можно умирать с полной верой в присутствие Христа, в присутствие благодати Духа Святого, в наследие Жизни вечной, приближение Царства Небесного, — это можно. Не только можно, но и нужно. И это блаженная смерть, та смерть, которая вызывает у людей вдохновение и восхищение, хотя все понимают, что смерть есть смерть и никогда она не будет источником вдохновения в чистом виде. Она всегда будет иметь характер, враждебный Богу. Поэтому что должен чувствовать человек при приближении к смерти? По-моему, только одно - он должен не просто смириться с судьбой, он должен не просто поплыть по течению, он должен проявить веру в победу жизни, в Воскресение Христово, а значит, и в дар Воскресения и Жизни вечной от Бога человеку с надеждой, что этот дар будет дан и ему лично. Нельзя себе самому сделать такой подарок, но надеяться на Бога здесь можно, и это будет не лживая надежда, это будет та надежда, которая не постыжает. Это очень важно в наше время, потому что в наше время люди как никогда панически боятся смерти. Чем больше смертей мы наблюдаем, чем больше всякого рода суррогатов мы видим, в т.ч. во всяких компьютерных играх, фильмах или как-то еще, в рассказах, показах, тем неадекватнее современный человек относится к реальной смерти. Некоторые совсем перестают чувствовать важность смерти другого человека, и при этом слишком беспомощны в случае приближения смерти к ним лично, слишком не подготовлены, слишком растеряны, а часто подавлены и раздавлены этой смертью. Они считают, что они теряют сразу все, теряется всякая надежда на жизнь, всякая надежда на общение, на любовь. Это фактическое неверие, конечно, подавляет многих современных людей, но христианин должен этому противиться.

Екатерина

Здравствуйте! У меня не получается объяснить своей дочке (4,5 года), как без страха относиться к смерти, если в то же время ей часто «угрожают», что если, допустим, она залезет на окно в детском саду, то выпадет, разобьется и умрет, или не разрешают выйти на дорогу, не глядя по сторонам, т.к. поедет машина, ее задавит, она умрет и тому подобное. И в итоге, она спрашивает: «Мама, так умереть это страшно или нет?», — а когда я привожу аргументы в пользу «не страшно», то она спрашивает, почему же ее этим пугают. Мы всей семьей каждый день молимся и читаем с детьми Писание, но с этим вопросом я запуталась в объяснениях, помогите, пожалуйста. Заранее благодарна за ответ.

Ответ о. Георгия:
Вот это как раз важный современный пример, где обе позиции неправильны. Сказать, что «не страшно», — будет неправдой, сказать, что «страшно», и на этом замолчать, на этом поставить точку, — тоже неправда. Нужно, чтобы человек, зная, что враг Божий всегда и для нас враг, зная, что не надо способствовать приближению смерти как своей, так и других людей, при этом мог себя ощущать борцом со смертью, с одной стороны — своей верой и любовью, с другой стороны — просто своим осторожным поведением, своим следованием правде жизни. Это правда, которая от Бога, и закон жизни, который позволяет уберечь человека от безвременной кончины или от несчастных случаев. Как много гибнет детей и взрослых просто по глупости, по бездумью. Конечно, надо указывать с детства, что такое поведение недостойно. С другой стороны, уже детям нужно говорить, что есть вещи, за которые можно умереть, за которые умирать не стыдно, что есть смерть постыдная, и есть смерть непостыдная, безболезненная и мирная. Вот к чему должен стремиться человек.

 

Михаил, Москва

О. Георгий благословите!

Прежние поколения, насколько об этом можно судить, прекрасно понимали, что смерть всегда рядом, возможно, готовились к ней. Современное молодое поколение живет, не задумываясь о смерти, ее убрали из повседневной жизни, когда еще придет старость…

Весьма не просто говорить с молодыми людьми на подобную тему, поскольку она им малоинтересна. Отсюда малоинтересна тема воскресения. Какими могут быть особенности бесед с молодежью на тему о смерти? Что их может зацепить?

Ответ о. Георгия:
Действительно, с молодежью говорить о смерти трудно, молодежь вся устремлена вперед. Это естественно для их возраста. Да, раньше люди были значительно ближе к природе, ближе к естественным процессам в обществе, в семье, как и во всем мире, и поэтому они трезвеннее относились к этим вещам. С одной стороны, немножко проще, иногда даже упрощенно. Например, я замечал, что при всем трагизме смерти детей, младенцев, когда в семье десять, а то и больше детей, смерть новорожденных воспринималась хоть и памятным событием, но не такой трагедией, как это бывает сейчас, что очень чувствуется, очень видно. Поэтому сейчас, когда каждый человек на счету, чаще всего в семье лишь один или всего два-три ребенка, люди зациклены на себе, им обещают счастливую жизнь, им желают здоровья, им желают вот этого самого счастья. Процветает эвдемонизм: представление о цели жизни как о внешнем счастье, об удовольствии, которое надо получать. Конечно, здесь часто вылезает все наше сибаритство, все наше эпикурейство, т.е. все наше язычество. Поэтому мы так сюсюкаемся с маленькими детьми, у нас нет к ним трезвого отношения, мы неестественно относимся к жизни и смерти.
Да, очень трудно с молодежью говорить о смерти, и тем более трудно говорить о Воскресении. Если смерть они еще воспринимают как некий итог жизненного пути, чего никто в своей судьбе не обойдет, то с Воскресением совсем туго, потому что здесь никакие естественнонаучные аргументы не подходят, а тот опыт, те знания, какие есть у молодежи, в таком разговоре, как правило, не могут пригодиться. Мне мало приходилось беседовать с молодежью о проблемах смерти и жизни, о Воскресении. Обычно эти вопросы возникают позже. Может быть, это даже нормально. Я могу говорить только о своем опыте, потому что не знаю, как это делают другие, — я никогда не навязываю таких тем для разговора. Вот, допустим, молодежь интересуют сексуальные проблемы, это всегда пожалуйста: создание семьи и все роды осложнений, которые с этим связаны. Тут у них глаза горят, им это интересно, это щекочет их нервы, и им кажется, что тут все нормально. Но говорить о смерти приходится редко, только в тех случаях, когда кто-то из близких людей умер, и человек так воспитан или так психологически устроен, что он никак не может этого пережить. Это рождает свои психические или духовные осложнения: человек начинает предъявлять претензии всем людям и даже Богу, — вот тут приходится говорить на эти темы, но все-таки в особом ключе. Поэтому если бы мне и пришлось говорить о смерти с молодежью, я бы, наверное, не начинал с античного «memento mori — помни о смерти», я бы начинал с более христианского тезиса: помни о жизни — и в век не согрешишь. А смерть в этом смысле я рассматривал бы как то, что венчает жизнь человека, показывая ее качество, подводя итог духовным достижениям или провалам человека, и считал бы, что этого для начала достаточно.

 

Маргарита Шилкина, Москва

Дорогой отец Георгий, история ХХ века, за который наш народ потерял около 100 миллионов человек убитыми в репрессиях и войнах, сделала смерть явлением, присутствующим в жизни человека ежедневно на протяжении трех поколений. Сегодня количество абортов и сопоставимое с ними количество жертв аварий на дорогах, первое место в мире по количеству смертей от криминальных убийств являются плодами той антропологической катастрофы, которая произошла в нашем народе. Ни своя личная жизнь, ни тем более жизнь другого человека не воспринимается больше как величайший дар и величайшая ценность, которая обязывает тебя не растратить ее впустую, не говоря уже о спокойном отношении к смерти. Не означает ли это, что произошло фактическое примирение со смертью? Как тот морок тьмы, который накрыл народ, не понимающий, что происходит. И если в этой догадке есть хоть доля смысла, то с чего надо начинать, чтобы помогать людям освобождаться от бездумного и «легкого» отношения к жизни и смерти? Как донести сегодня до человека и смысл, и силу слов Господа: «Жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь…» (Втор 30:19)? С благодарностью за ответ, Маргарита Шилкина.

Ответ о. Георгия:
Конечно, антропологическая катастрофа в нашей стране очевидна. Отрицать ее невозможно. Пройти через три поколения тоталитарного строя, одного из самых страшных в мире, и не иметь такого рода последствий было невозможно. Конечно, у людей исказились представления и о жизни, и о смерти, они стали более однобокими, плоскими, поверхностными, материалистическими, опять же бездумными, пустыми. Это все правда. Люди предпочитают вообще не думать ни о чем, кроме того, что дает мгновенные выгоды или наслаждения. Они прожигают жизнь, часто отдают ее ни за что, «за понюшку табака». В то же время цепляются за жизнь, за все формы ее проявления, даже там, где явно цепляться по этическим или иным подобным основаниям не нужно, где нужно думать о том, за что ты можешь отдать свою жизнь. Да, это все — проблема.
Вы спрашиваете, не произошло ли фактически примирение со смертью. Многие люди хотели бы этого примирения, но понимают его искаженно. Полного примирения со смертью быть не может, оно может быть только через Смерть и Воскресение Христа. И то, это не примирение со смертью, а примирение с Богом, а значит дарование Жизни вечной, вкушение дара Жизни вечной.

Как с этим бороться — трудно сказать. Только одним — проповедью Жизни вечной, жизни во Христе, жизнью в благодати Святого Духа в Церкви. Только общение Святого Духа и общение святых есть выход из положения. А в этом и заключается смысл всей христианской жизни. Освобождаться от бездумного легкого отношения к смерти и жизни по-другому невозможно. Если человек обдумывает в глубине своего сердца, в «сердцевине» своей жизни, слова Бога, Который повелевает нам избрать жизнь, благословение, а не проклятие и смерть, — вот тогда эти проблемы решатся. Не откроет человек своего сердца — он никогда не решит этих проблем, он будет мучиться, страдать, заставлять страдать других и мучить других, но он никогда ничего не решит. Это надо очень хорошо знать. Далеко не все пути ведут к Богу, и далеко не все пути в жизни решают такого рода вопросы. Надо выбирать, надо делать выбор, надо от чего-то отказываться, ради того, чтобы получить от Бога большее — драгоценную жемчужину Царства Божьего, Царства Любви и Свободы, Царства братолюбия и боголюбия.

 

Михаил Беляков, г. Москва

Уважаемый о. Георгий! У меня несколько вопросов, думаю, что они относятся к теме форума.

1. Правозащитники считают, что жизнь человека бесценна, а как оценивается жизнь человека с христианской точки зрения? Может ли христианин пожертвовать своей жизнью ради каких-то, может быть, более высоких ценностей?

Ответ о. Георгия:
Этот вопрос сложнейший. Современные люди не любят думать на эти темы, я уже об этом упоминал. Сегодня у нас удивительная параллель, удивительное пересечение в вопросах самых разных людей, и меня это очень радует. Значит, людей волнует что-то самое важное, где бы они ни жили, кем бы они ни были.
Да, христианин должен понимать: бесценной жизнь человеческая становится только в том случае, если она проникнута Любовью и Духом Божьим. Дух Божий, Любовь Божья, соединенная с любовью человеческой духом Божественным, — вот это бесценно. А сам по себе человек, если он лишен Духа Божьего, лишен Любви, не может быть оценен как нечто бесценное. Далее, несмотря на такую бесценность жизни человека, всегда возникает вопрос о жертве своей физической жизнью ради чего-то главнейшего, важнейшего. Одни люди жертвуют собою ради Бога, другие — ради Церкви, третьи — ради ближних, спасая их от верной смерти, считая, что их жизнь менее нужна людям, чем жизнь тех, кому грозит гибель. Все это — достойное основание. Есть вещи, за которые люди тоже готовы умереть или были готовы умереть в недалеком прошлом, такие как высшие этические идеалы: достоинство, честь. Конечно, есть и более языческие представления о высших ценностях, когда это не просто честь, это еще и слава. Некоторые умирали за свое достоинство социальное, экономическое, политическое или за свое имущество. То есть очень важно, что стоит на вершине бытия человека. Очень важно, какова реальная иерархия ценностей человека. Чем человек может пожертвовать, сохраняя что-то высшее. От того, что стоит на вершине его бытия, зависит, как он может распорядиться своей жизнью. Может ли он отдать свою жизнь за что-то или за кого-то, или он свою биологическую или физическую жизнь ценит как Бога, ставит на место Бога, и ни за кого и ни за что более отдать не может. Вот об этом нужно думать каждому человеку и проверять себя именно в практике жизни, а не просто в мечтах или идеологических построениях.

 

2. Может ли христианин служить в войсках ОМОНа, СОБРа или добровольно (по контракту) служить в армии, ведь, возможно, придется принимать участие в боевых действиях, убивать? Существует заповедь: «Не убивай», и в то же время святые отцы (например, Сергий Радонежский) благословляли войска на ратные подвиги, на убийство вражеских солдат. Помогите, пожалуйста, разобраться с этим противоречием.

Благодарю за ответ.

Ответ о. Георгия:
Конечно, в Ветхом завете было сказано «не убий» прежде всего не в абсолютном смысле, а в смысле «не убивай никого из народа Божьего, из своих братьев и сестер, из ближних и близких». В Ветхом завете имелось в виду именно это. Судя по всему, Вы читали Ветхий завет и, если так, прекрасно знаете, что там очень много крови, очень много убийств, которые часто оправдываются авторитетом Божьим. И в этом действительно есть некоторое противоречие, некоторая трудность, да и современная гуманитарная, гуманистическая этика предполагают, что каждый человек настолько ценен, что бесценна сама по себе его физическая жизнь. Но о том, насколько она бесценна, мы говорили только что, когда разбирали предыдущие вопросы. Поэтому проблема лишь в том, сам человек отдает себя и свою жизнь, или кто-то забирает ее у него. Мы не должны быть теми, кто забирает жизни других людей. Мы должны бороться против смертной казни, имея в виду все те последствия антропологической катастрофы, о которых уже упоминали. Нам нужно действительно вспомнить древние запреты христианам служить в армии, быть палачами, исполнять смертные приговоры, даже если это совершенно законное действие, уж не говоря обо всех видах действий незаконных или полузаконных. В древности нельзя было быть христианином и быть профессиональным солдатом, воевать, участвовать в боевых действиях. Да, иногда человеку приходилось это делать, когда возникала ситуация выбора из двух зол, он должен был иногда идти на меньшее зло, подобное ветхозаветным случаям, когда кто-то убивал кого-то ради того, чтобы спасти невинного, ради того, чтобы спасти свой народ, свою семью, свой город, свою деревню от истребления, от ига. Но мы должны знать, что это всегда компромисс, это всегда безблагодатная ситуация выбора из двух зол меньшего.
Вы должны знать, что в церкви существует канон свт. Василия Великого, который не отменен до сих пор, о том, что всякий, если он участвовал в войне, даже если он кого-то убил по приказу своего начальника, высшего офицера, несет за это ответственность. Он, конечно, несет ее не так, как простой убийца: в случае убийства на войне предполагается в несколько раз меньший срок епитимьи, отлучения от церкви, отлучения от причастия, но этот срок есть. В древности за обычное убийство отлучали на 15 лет от церкви, от причастия, а за убийство на войне, которое солдат совершал по приказу власти — на 5 лет. Об этом каноне, к сожалению, редко говорят и еще реже его исполняют, но все-таки о нем надо знать.
Надо помнить, что священнослужителям до сих пор запрещается носить оружие, так же как запрещается вносить оружие в алтарь. Правда, непонятно, почему в алтарь нельзя, священнослужителям нельзя, а простым мирянам можно. Это, конечно, плод раздвоения и компромисса, который появился в истории церкви в так называемый константиновский период, когда были не совсем правильные и здоровые отношения церкви и государства, когда государство опиралось на церковь, а церковь опиралась на государство. Все это и привело к излишним компромиссам, к тому, что церковь иногда благословляет и освящает бомбы, оружие, танки, и ядерные ракеты, и подводные лодки и т.д. и т.п. Этого не следует делать. Не надо их проклинать, потому что мы понимаем, что у государства существуют задачи защиты всего общества, всех людей, неверующих и верующих тоже. А с другой стороны, церковь ведь не государство, и поэтому то, что позволено государству, не позволено церкви, то, что позволено церкви, не всегда позволено государству. Так что это вопрос очень важный и очень серьезный. Спасибо Вам за эти два вопроса.
Должен заметить под конец, что Сергий Радонежский не благословлял войска на ратные подвиги. Он благословил лишь двух своих монахов пойти на жертву собою для вдохновения других в войсках — Пересвета и Ослябю. И то целый ряд серьезных историков считает, что это легенда, а не исторический прецедент. Так что это все очень сложно. Чаще всего христиане все-таки жертвовали собою, но не жертвовали другими. Повторяю, если бывает какое-то относительное оправдание и смягчение отношения церкви к участию в войне или к убийству врага, то это всегда воспринимается как компромисс, как то, что все равно является грехом, хотя и меньшим, при необходимости выбирать из двух зол или грехов. Церковь готова пойти на встречу таким людям, но все-таки не до конца.
В фильме Тарковского «Андрей Рублев», известном многим, монах Андрей Рублев говорит явившемуся из высшего горнего мира своему учителю прп. Феофану Греку: «Вот, я убил того, кто покусился на жизнь юродивой девушки, и нет мне прощения». А в ответ на свою жалобу слышит от него такие замечательные слова: «Господь тебя простит, а ты себя не прощай, так и живи между Божеским прощением и собственным непрощением». Вот это, мне кажется, очень мудрая и глубокая мысль, соответствующая христианской вере.

Анастасия Р.

Здравствуйте, дорогой о. Георгий! Недавно умер мой очень близкий человек, и самое главное, что мешает мне примириться с его смертью, это то, что я не знаю, какова будет его дальнейшая судьба. Когда смерть подходит так близко, оказывается, что все, что я раньше знала о ней, оказывается не очень как бы понятным и очень страшно за близкого человека. Я молюсь о нем, но мне кажется, что этого мало. Что может сделать христианин для человека, которого уже нет рядом, как он может помочь ему своей любовью?

Ответ о. Георгия:
Как раз молитвой. А что такое молитва, по-Вашему? Молитва за усопшего это и есть проявление любви к человеку, ушедшему с этой земли. Ничего другого для ушедшего сделать нельзя. Нужно только вспомнить все хорошее, что вызвало в Вас ответную любовь, все, что осталось в Вашей благодарной памяти. Это называется поминки. Для такого рода воспоминаний они и собираются, а не для того, чтобы выпить и закусить, как на языческой тризне. Да, Вы не знаете, что будет дальше с Вашим близким человеком, но Вы и не узнаете, это не в Вашей власти, это знает один Господь. Отдайте это в руки Божьи, в руки Божественной Любви, и, уверяю Вас, никогда об этом не пожалеете.

 

Светлана, город Нягань

Здравствуйте! Как справиться с пустотой в душе после смерти близкого человека?

Ответ о. Георгия:
Только проявлением любви. Ведь нельзя наполнить Вашу душу ничем, кроме любви к Богу и ушедшему человеку. Сохраняйте к нему любовь, несмотря на то, что Вы его не видите и уже никогда на земле не увидите. Приносите плоды этой любви, но также приносите плоды любви к Богу, к ближним и помните, что именно по плодам такого рода Господь будет судить всех людей. Там не будет пустоты, там не будет полного уничтожения и мрака, где есть такая любовь, где есть вера, где есть надежда.

 

Вопросы о смерти

Юлия, Санкт-Петербург

Дорогой отец Георгий, благословите!

Можно ли понимать слова «примириться со смертью» в смысле — относиться к смерти спокойно, с принятием? Я могу признать, что смерть имеет свою власть в этом мире, что она получит своё, но я не могу не возмущаться при встрече со всяким проявлением смерти в окружающем, окружающих и во мне самой. И чем больше я встречаюсь с даром созидательной жизни, жизни в общении, со всяким даром любви, добра и красоты, тем сильнее я ненавижу всякое действие неправды, греха, разрушения, смерти. В этом смысле, мы со смертью — враги навсегда, о каком же примирении может идти речь?
Ответ о. Георгия: Это замечательный вопрос. Полностью поддерживаю Вас в Вашей позиции. Ни о каком примирении со смертью в христианстве речь не идет. Господь не примирился со смертью, Он победил смерть Своим тридневным Воскресением. Поэтому если мы присоединяемся ко Христу всем сердцем, всей жизнью, всей душой, всем помышлением, каждым делом своим в каждый день своей жизни — мы побеждаем смерть и наследуем Воскресение и Жизнь вечную. Если же мы живем по законам мира сего, по законам космоса, по законам социума, по законам семьи, по законам природы, то смерть не только не побеждена, она побеждает нас. Поэтому прекрасно, что у Вас есть возмущение против смерти. Ведь Писание так и говорит: смерть — это последний враг Бога. Действуйте именно исходя из этого опыта, присоединяйтесь ко Христу, служите Богу по любви к Нему и ближним, служите Христу, служите Церкви, и Вы победите смерть.

Оля Манзура, Кишинев

О.Георгий, благословите!
В Пасхальном тропаре поётся «смертью смерть поправ». И в песнопениях, которые поются на пасхальной службе, тоже, на мой взгляд, сквозит мысль, что смерть побеждается именно смертью. Хотя, может быть, я чего-то просто недопонимаю. Разве смерть побеждена не Воскресением? И возможно ли победить смерть не Смертью?

Ответ о. Георгия: В Вашем вопросе есть небольшое недоразумение. Победа Христа над Смертью происходит, конечно, в Воскресении Его из мертвых. Но оно было бы невозможно, если бы не было Голгофской жертвы, если бы не было проявления той величайшей любви и самоотдачи, которая привела Господа к смерти; и этот же дар любви вел Его к Воскресению. Мы не отрываем в христианской жизни, в учении Церкви Смерть Христову от Христова Воскресения, поэтому можем сказать, что Господь попрал смерть Смертью — и в то же время можем сказать, что Он попрал смерть Воскресением. И то, и другое верно; и то, и другое — проявления победы Христовой, победы Его Любви, победы Божьей над злом и тьмой, мраком мира сего.

 

Анна, Подмосковье

1. Смерть — это благословение или проклятие? С одной стороны, Бог смерти не творит, и смерть — это враг, а с другой стороны, смерть — приобретение и возможность более полно быть со Христом для ап. Павла и для многих святых. Это то, чего надо страшиться как самого страшного, или то, чего надо чаять, или просто относиться к этому как к обычным бытовым случаям, которые случаются постоянно? Или как?

Ответ о. Георгия: Смерть — это последний враг Бога, значит, это следствие проклятия, происшедшего от грехопадения Адама и Евы. Поэтому благословением смерть никак не может быть. Христова Смерть — это, как я только что сказал, следствие самоотвержения Христа, Его Любви. Но это и попытка мира сего отомстить за эту Любовь через умерщвление Господа на кресте, попытка неудачная, потому что через Его Воскресение произошла победа Христова. Конечно, мы не можем относиться к смерти равнодушно или как к бытовому случаю. Это в первую очередь духовное явление, больше, чем физиологическое, биологическое или родовое.

Мы должны бороться со смертью. В XIX в. был такой замечательный русский мыслитель Николай Фёдорович Фёдоров, который вообще считал, что главной целью жизни православного христианина является борьба со смертью до воскресения каждого человека, вплоть до действенного желания воскресить не только себя, но и своих предков. И это учение Фёдорова, вдохновленное Христовым Воскресением, привлекло большое внимание его современников и нашло большое количество приверженцев, в том числе и в дальнейших поколениях. До сих пор существуют его «ученики», т.е. люди, полностью разделяющие его взгляды. Мы можем не разделять некоторых конкретных взглядов Н.Ф. Фёдорова на воскресение предков, но само стремление победить смерть практически, сейчас же, живя еще на земле, сделать победу жизни над смертью зримым для всех актом жизни, конечно, может быть только поддержано. Другое дело, что эта победа не может восприниматься только натуралистически или физиологически: как смерть не просто физиологический акт, так и победа над смертью всегда акт духовный. И то, и другое не столько факт, сколько акт. Имейте, пожалуйста, это в виду, и тогда Вы поймете, что Вам в жизни делать.

2. Что в связи с этим можно сказать в утешение матери, которая потеряла маленьких детей, да еще некрещеными? Стандартные обычные слова о том, что погибшие младенцы уже у Бога, сразу в ангелы, что семья обрела молитвенника на небесах, и тому подобное на практике, как оказалось, не глубоки и звучат скорее как насмешка над материнским горем, чем как серьезный ответ, в котором можно черпать поддержку в жизни.

Ответ о. Георгия: Если мать теряет детей, которые остались некрещеными, это, конечно, в любом случае человеческая трагедия и испытание нашей веры, нашей надежды. Мы надеемся, что, как сказано в молитве о младенцах, умерших до крещения, Господь окрестит их «в море своих щедрот». Поэтому для матери единственное утешение — это прежде всего надежда на Бога, а еще — внутренняя потребность послужить Ему, как бы восполняя то, что должны были бы сделать ее дети. Пусть именно мать послужит Христу, может быть, тогда она поймет, что христианская вера, христианская любовь, христианская надежда разрешает даже такие трудные обстоятельства и приводит к победе Жизни. Не стоит доверять тем людям, которые говорят, что младенцы, умирая, сразу становятся ангелами и т.д. Нет, Церковь учит о первородном грехе, который лично касается каждого человека на земле. Без тяжести первородного греха родился лишь Сам Христос. Все остальные — абсолютно все, даже Божья Матерь — не лишены этой ответственности за первородный грех, не освобождены от его последствий. Тут надо иметь трезвенность. И возможно, прав тот человек, который в таком утешении, предлагаемом матери, почувствовал фальшь: конечно, это фальшивый, нехристианский ответ. Это просто желание уйти от ответа. К сожалению, очень часто люди, не зная христианской веры, предлагают такие ответы, которые ничего хорошего, никакой правды, никакой истины в себе не несут.

 

3. Если кто-то умер, то можно ли сказать, что эта смерть произошла по Божьей воле, потому что Бог дает жизнь и только Он может ее отнять? Или всё-таки смерть — попущение, ей пока дают возможность забирать жизнь до окончательной победы над ней Христа после Парусии?

Ответ о. Георгия: Смерть человека не может быть в полном смысле слова «по воле Божьей», ведь, как я сегодня уже дважды упоминал, смерть — последний враг Богу. Он не может желать победы Своего врага над Самим Собой. Другое дело, разговор о тайне жизни человека на земле, о тайне его судьбы. Все знают, что смерть может быть безболезненной, непостыдной, мирной, христианской и, таким образом, служить как бы мостиком, переходом, как раньше говорили христиане, в жизнь вечную. Тело душевное должно умереть, чтобы возродилось, воскресло тело духовное, чтобы человек мог обрести в духовном теле спасение, воскресение и жизнь вечную. В этом смысле мы хоть со смертью и не соглашаемся и не примиряемся, но понимаем, что смерть физического тела для каждого человека неизбежна. Но смерть — это и не исполнение воли Божьей, и не попущение Божье. Бог не попускает смерть, как попускает некоторые вещи нерадивый родитель. Будьте внимательны, пожалуйста, к тем характеристикам, которые Вы даете нашему Господу, чтобы не погрешить против истины. Он борется со смертью и приглашает каждого из нас с ней бороться. Он хочет, чтобы мы наполнились любовью, верой, свободой, истиной, надеждой и жизнью.

 

Александр Глянц

Дорогой о. Георгий!

Едва ли в мире сем тайну смерти человеку удается осмыслить в полноте, но не задумываться о ней, не пытаться понять дух и смысл, значение того, как уходят люди близкого нам круга, мы не можем. Последние дни и часы Христа на земле — урок, в котором не было мелочей и случайностей.
А есть ли, как Вы думаете, элемент случайности в смерти обычных людей? Один отошел ко Господу в храме во время Литургии, другой — по дороге на встречу общины, третий погиб в авиакатастрофе, а четвертый вечером мирно уснул в своей постели, а утром не проснулся… Для знавших отошедшего, поскольку им до конца не проникнуть в тайну Божию, что считать уроком? То, что Господь открывает им сейчас? Но мы знаем, как может меняться у людей осмысление событий своей жизни…

Ответ о. Георгия: Уроком надо считать только одно — Смерть и Воскресение Христа. Взирать надо на Начальника и Совершителя нашей веры, а не на ту или иную причину смерти кого-то из окружающих нас людей, родственника или не родственника, близкого нам по духу или не близкого — все равно. Есть ли в смерти элемент случайности? Ответ может быть разный. Я уже говорил, что кончина может быть безболезненной, мирной, христианской, может быть «переходом» к жизни вечной, а может быть свидетельством того, что человек прожил свою жизнь злобно, безблагодатно, греховно и беспросветно. Вообще по тому, как человек умирает, очень ясно, как он жил. Каждый человек умирает не так, как другой, каждый человек умирает по-своему. Но одни отходят ко Господу, и это действительно видно по их мирному духу, по тому, что даже плоть умершего человека, если он жил свято, становится источником благословения Божьего. А другие умирают так, что страшно смотреть. Не только в смысле внешних мучений — потому что иногда терпят тяжелые мучения и святые люди, мученики, исповедники веры, люди, преданные Богу, — а в смысле того, какой дух исходит от умирающего и даже после его смерти отражается на его лице. Так что смерть — вещь не то чтобы закономерная, но и неслучайная. Она из другого ряда. Она вещь экзистенциальная, духовная, что, впрочем, еще не означает, что она от Бога. Поэтому мы, признавая смерть духовным, экзистенциальным явлением (таким образом, находящимся вне ряда закономерностей и случайностей), не признаем в смерти действия Божьей благодати, исполнения воли Божьей, о чем мы уже имели возможность сегодня говорить.

 

Зоя Новикова, г. Заполярный, Мурманская область

Отец Георгий, у меня такой вопрос: почему у одних легкая смерть, во сне, например, а другие испытывают физические мучения, вплоть до обезболивания морфием. Можно сказать, что это наказание за неправильно прожитую жизнь? Вот этого — мучительной смерти — я очень боюсь.

Ответ о. Георгия: Могу сказать в продолжение уже сказанного выше только одно: будьте верующей и верной. Если в Вашем сердце будет вера и в Вашей жизни — верность, никакое искушение сверх сил не коснется Вас ни в этой жизни, ни при наступлении момента смерти, ни в том существовании, которое Вы обретете после неё.

 

Татьяна Н. Воробьева

О. Георгий, уместно ли различать смерть «естественную» и «противоестественную» (насильственный уход из жизни), т.е. смерть, вызванную разными обстоятельствами? Спрашиваю, потому что мне ровесник недавно попенял: «Ну что ты всё — «в разборке убили», «в теракте погибли» — вон, сколько на дорогах гибнет!» Или — молодая женщина недавно сказала: «Ну что же это такое, Папа — и против абортов так выступил!…»
И люди-то все — хорошие, добрые, а к согласию — не приходим.
Я все же склонна различать: как тот или иной человек «ушел» из жизни. И, пожалуй, не менее значимо и то, что при этом делали оставшиеся в живых. Или зря усложняю?

С благодарностью, Татьяна.

Ответ о. Георгия: Я уже говорил о том, что люди умирают очень по-разному и по их смерти можно многое сказать об их жизни. Хотя последний суд все-таки всегда принадлежит Господу Богу. Мы не судим людей, но, конечно, делаем из того, что видим, определенные духовные выводы. Действительно, бывает такая смерть, которая не вызывает отчаяния, не вызывает какого-то крайне тяжелого состояния. А бывает смерть, которая является прямым откровением ада, прямым откровением зла этого мира. Любая смерть — враг Богу, но все-таки проходят через нее люди по-разному. Смотрите, как Вы живете, и тогда не будет у Вас сомнений относительно того, как придется умирать, не будет для Вас искушение смертью роковым и неизбывным, непреодолимым.

То, как человек уходит из жизни, очень значимо. Конечно, из этого нельзя сделать вывод, что эта жизнь лишь подготовка к смерти, это было бы неправильно. Земная жизнь имеет свою ценность, свою уникальность в очах Божьих и для самого живущего человека. Но смерть как венец земной жизни может протекать по-разному. И надо надеяться, что с Божьей помощью можно встретить этот час достойно, по-христиански, перейти через врата смерти, не потеряв дара любви Божьей и тем самым дара вечной жизни.

 

Игорь Бескоровайный, Портланд, США

1. Дорогой отец Георгий!

Бог смерти не творил, однако в Ветхом завете израильский народ не раз призывается к истреблению людей и народов, впавших во грех. Что это — действительная воля Бога — погубить чуждое и ог