Корзина покупок пуста!
Интервью с прот. Димитрием Карпенко, сотрудником Синодального миссионерского отдела РПЦ
Вопрос: О. Димитрий, каким образом, как Вам кажется, можно добиться того, чтобы состоявшееся сегодня обсуждение принесло живые плоды?
Прот. Димитрий Карпенко, сотрудник Синодального миссионерского отдела РПЦ: Нужно ответить на один простой вопрос: что мы реально можем сделать? Нужно трезвенно оценить свои силы. Мы поставлены на определенное служение на определенном месте — у нас есть определенный круг людей, которые так или иначе нам «подопечны», с которыми мы можем работать, общаться и т.д. И нужно начинать с этого уровня. Нужно задаться вопросом: что я могу сделать сам непосредственно там, где я поставлен — и вот в этой ситуации что-либо менять, действовать, прилагать свои усилия. А когда мы начинаем обсуждать ситуацию в общем и говорить о глобальных масштабах, то, конечно, сами мы в одиночку ее изменить не в состоянии. Здесь необходимы усилия всех. Вот вчера был разговор на круглом столе: кто несет церковную ответственность за оглашение в наше время? Однозначно ответить на этот вопрос и сказать: вот первый, второй, третий — конечно, можно, но это будет достаточно условно. Потому что мы сами можем что-то делать лишь там, где мы можем и должны это делать. А в том, что касается других людей, которые этого не делают — ну, если это в нашей власти как-либо на них повлиять, то мы должны на них влиять, если же это не в нашей власти, то мы, конечно, можем только лишь показывать добрый пример людям, которые того же ищут, которые того же хотят, но не знают как это сделать.
Это, собственно, и есть христианский принцип, сформулированный преп. Серафимом: «Стяжи дух мирен — и тысячи спасутся вокруг тебя». Он вечный, и предложить здесь что-либо кардинально новое мы не можем. Мы можем только делать свое дело, чтобы сказать другим людям «приди и посмотри». Ситуация же в целом, так сказать, в глобальных масштабах, все-таки меняется, возможно, не так быстро, как хотелось бы, но быстро никогда ничего не бывает.
Я думаю, что она каким-то образом уже и в советские годы начинала изменяться. Дело в том, что у нас завышена оценка дореволюционной эпохи — того, что было до революции. Мы считаем, что вот это была Святая Русь — Россия, которую мы потеряли в 1917 году. На самом деле мы ее потеряли гораздо раньше. И как это произошло — сказать точно невозможно. Во времена раскола, патриарха Никона? Еще раньше? Когда мы утеряли полноту связи с той живой традицией, которая всегда есть в церкви? Но как бы то ни было, это произошло несомненно, и синодальная эпоха на самом деле — это одна из печальных страниц в истории нашей церкви. И если мы ее сегодня будем канонизировать, то мы никогда не выйдем из всех тех проблем, которые на сегодня у нас имеются во множестве. Поэтому нужно уметь критически осмысливать и настоящее и, естественно, прошлое, и всегда важно понимать, в чем должно быть основание всех наших усилий, в чем тот фундамент, на котором мы должны стоять, та всегдашняя вера церкви, которую, по слову преп. Викентия Леринского исповедовали «все, всегда и повсюду». Где это ядро, это живое Предание — в чем оно заключается? Потому что очень много наносного, очень много ненужного накопилось в ходе исторического развития церкви и сейчас отделить одно от другого — это очень кропотливый труд. Когда реставратор работает с иконой и счищает грязь, обновляет краски — это очень сложная, титаническая работа. Что же говорить, когда это касается церковной жизни в целом — в таких глобальных масштабах? Это очень тяжело. Но менять мы можем там, где мы можем менять: начиная с самих себя — в самих себе исправляя ветхого человека, который в нас есть, преображая его, и через это показывая добрый пример всем остальным людям. И всегда, конечно, важно трезвенное осмысление всего происходящего, как сегодняшнего дня, так и того, что мы имеем, нашего наследия церковного.
Вопрос: Мне всегда казалось, когда я глядела на то служение, которое несет отец Георгий, что нам очень трудно бывает преодолеть страх перед тем, что что-то не получится. Например, невольно говоришь себе: «Неужели люди будут целый год ходить на эти встречи, неужели люди будут читать определенный набор книг Ветхого и Нового завета, современные люди?» Кажется, что невозможно проводить катехизацию на том уровне серьезности, о котором сейчас рассказывали Александр Михайлович Копировский и отец Георгий. Но ведь всё это делается. Когда видишь, что это делается и получается, и когда тебя благословляют как-то в этом участвовать, страх пропадает. Как Вы думаете, как возможно поделиться этим или другим вдохновляющим примером? Ведь иногда кажется, что это неподъемная задача и для отдельного человека, и для всех нас вместе.
О. Димитрий: Да, конечно, многие из нас убоялись страха там, где его нет — и страх этот совершенно ложный. Когда ничего не делаешь и только сидишь и размышляешь о чем-то абстрактном, то, конечно, многое кажется невозможным. Но то, что невозможно для человека, как известно, возможно для Бога. На самом деле жить по Евангелию сегодня — возможно. И жить сегодня так, чтобы исполнять волю Божью — возможно. Для этого, конечно, необходимо общение, необходимо взаимное обогащение через такие встречи, через такие живые обсуждения, через совершенно конкретную и порой, может быть, даже нелицеприятную для кого-либо постановку вопросов. Иначе говоря, важно видеть людей и важно воспринимать опыт, который действительно есть. А тот опыт, который накоплен Преображенским содружеством братств — он на сегодняшний период уникален. Мы все говорим о том, что невозможно сегодня возродить катехизацию в той мере, в которой она была некогда в Церкви, а оказывается, что возможно. Оказывается, что все это живет в Церкви, это опыт есть, но он, к сожалению, воспринят далеко не многими, потому что есть свои предубеждения, есть свои какие-то ложные страхи, непонимания, нежелание что-либо делать. Но я думаю, что постепенно, постепенно ситуация в любом случае изменяется. И сегодня мы уже в наших церковных документах читаем о необходимости научения вере. К сожалению, постановления Вселенских и Поместных Соборов, правила Святых Отец сегодня уже не звучит убедительно. Люди говорят «ну, мало ли, что там написано», поэтому необходимо вновь и вновь об этих вещах говорить и поэтому издаются какие-то новые документы, которые уже звучат более убедительно, когда все те же вещи говорятся вновь уже, так сказать, с высоких трибун. Но это говорит о том, что Церковь на самом деле действительно жива и она действует в этом мире.
Но конечно, все это дается усилием, все это невозможно без веры, которая, если мы имели ее хотя бы с горчичное зерно, то многое могли бы делать. То, что нам приходится бороться с ложными страхами, свидетельствует о том, что, конечно, вера наша слаба, но в то же время на что-то она способна. Это, конечно, на самом деле великое дерзновение — заниматься катехизацией сегодня, потому что получается, что мы делаем это вопреки всей сложившейся ситуации в целом, которая не дает возможности для того, чтобы все восприняли этот опыт в полной мере. Но это дело Божье, это дело Церкви, его нужно продолжать, и все люди, которые нелицемерно хотят служить Святой Церкви, будут это видеть, будут этим примером вдохновляться, и пример этот, несомненно, будет распространяться. Другого пути, я думаю, нет.
Вопрос: Т.е. сейчас существует какая-то инерция, не дающая живым росткам пробиться, а с другой стороны внутри самой церковной жизни все это есть? Для меня было очень важно, что о. Георгий, не из схемы «заново святоотеческую катехизацию» делал, а начинал своё служение изнутри того, что чувствовалось как естественная и насущная часть церковной жизни. А потом вдруг оказалось, что этот опыт совпал со святоотеческим.
О. Димитрий: Конечно, этот опыт есть. Просто, действительно, не хватает братского общения и обмена опытом. Ведь кто-то где-то работает… Просто у нас, у православных людей, сложился такой стереотип — мы не умеем говорить о себе. Мы можем говорить только о том, какие мы плохие, что у нас все плохо и не получается. А о каких-то реальных достижениях в нашей церковной жизни мы очень плохо умеем говорить или, если мы об этом говорим, то об этом знает малое количество людей. А на самом деле у нас очень много тружеников, которые на местах совершают свое служение, делают очень много, но о них не известно, кто они, что они делают, что это за опыт, невозможно об этом узнать. Закон постмодернистского информационного общества говорит о том, что если о чём-то не написано в интернете и не сказано по телевидению — значит, этого события и не было, и говорить не о чем, если нельзя дать гиперссылку на что-либо. А на очень многое, к сожалению, сегодня мы ссылку дать не можем, хотя это есть — этот опыт есть, он живет и действует. Поэтому необходимо наши усилия координировать. Но, еще раз повторяюсь, то, что сделано Преображенским содружеством братств — это, конечно, уникальный опыт по возрождению полноценной системы длительного научения людей вере. Это уникально и Церковь, несомненно, должна воспринять этот опыт. Это опыт, который живет в наших современных реалиях, невзирая на все их сложности, невзирая на всю загруженность современного человека, из-за которой, казалось бы, сегодня люди уже не могут так служить Церкви и так жить в Церкви, как это было в первые века. На самом деле, это возможно. Можно жить по Евангелию и не нужно этого бояться. А мы боимся жить по Евангелию, мы боимся жить по Заповедям, считаем, что это невозможно. На самом деле, это возможно — это все можно сделать, если у нас не будет ложных страхов, каких-то предрассудков, а будет чистое сердце, для того, чтобы мы смогли воспринять в полноте все то, что дает нам церковь.
