Корзина покупок пуста!
В 1959 году в селе Гайворон Черниговской области семинарист зарегистрировал свой брак с сельской девушкой Верой. Венчаться решили в ее родном селе. 13 июля 1959 г. невеста, жених, его мать и три товарища приехали в Гайворон. Было около семи часов утра. Село пробуждалось. Путешественники весело плескались у колодца, смывая дорожную пыль. В калитку постучал «выконавец» (укр. посыльный).
— Вам повестка. Всем прибывшим срочно явиться в сельсовет. Распишитесь. «Всякая душа да будет покорна высшим властям» /Рим. 13, 1/. Собрались и пошли в сельсовет. Председатель всех пригласил в свой кабинет. Беседа не клеилась.
— С какой целью приехали?
— Здесь живут родители моей невесты. Мы у Вас зарегистрировали брак и приехали венчаться.
— У нас здесь много лет никто не венчался. Это событие бросит тень на постановку научно-атеистической работы в нашем селе. Вы бы ехали в другое место. Дверь отворилась. Не вошел, а стремительно влетел человек тяжелой комплекции. Он был сильно возбужден.
— Где они? Вы зачем приехали?
Леня Свистун, не учитывая накала обстановки, задорно ответил:
— Невест искать! — Пришедший вспыхнул.
— Я здесь десять лет работаю. Еще не было такого безобразия. Как! — загремел он, — в Советской деревне попы девушек соблазняют! И нашлась же такая дура! — Жених встал.
— Прошу не забываться. Вы нас вызвали, вероятно, не для того, чтобы оскорблять. Если Вы лицо официальное, изложите Ваши претензии. — Прибывший оказался лицом официальным — председателем колхоза по фамилии Малёваный. К возражениям он не привык.
— Молчать!!! — Самообладание отказывало ему. Он лихорадочно искал по столу что-нибудь тяжелое. Под руку подвернулась квадратная темно-синяя чернильница на мраморной подставке. Он зажал ее в руке.
— Я контуженый. Я тебя на фронте защищал, молокосос! Убью и отвечать не буду! — Мать жениха схватила его за руку:
— Остепенитесь! — Малёваный в ярости заметался по кабинету. Все поднялись. Было ясно, что разговор не получится. Председатель сельсовета жестом отпустил приглашенных. Ушли встревоженные. Увы, предчувствия не обманули.
Дома мать невесты рассказала, что по селу идет слух, будто было постановлено на комсомольском собрании не допустить венчание в церкви.
— Пусть только попробуют венчаться! Войдем в церковь, с невесты фату сорвём — заверил комсорг. Снова не удалось позавтракать. В калитку постучали: «Повестка. Срочно явиться в сельсовет. Распишитесь». Около сельсовета стоял синий мотоцикл с коляской. Несколько милиционеров сидели в кабинете председателя.
— Начальник районного отделения милиции. Ваши документы. Меня вызвали по поводу учиненного Вами хулиганства. Объяснитесь!
— Мне нечего объяснить. В каких хулиганских действиях Вы меня обвиняете?
— Вы ворвались толпой в кабинет председателя, буянили, оскорбляли представителей местной власти. На вас составлен акт. Вот написано, читайте: «топал ногами, скрипел зубами, наводил ужас на окружающих». Вам лучше признаться.
— Это неправда. Мы пришли по вызову.
— Как, неправда? Акт подписали четыре коммуниста, а вы — попы! Кому я должен верить?
— Советские граждане равны перед законом.
— Ты мне еще права качать будешь? Завтра придешь за паспортом в отделение. Я с тобой разберусь. У твоих друзей есть паспорта?
— Мы киевляне. Живем в трех часах езды отсюда. Поэтому паспорта с собой они не взяли. Здесь не паспортированное село. (Сельское население не имело паспортов)
— Пусть немедленно явятся. Я арестую их до выяснения личности.
Вернувшись домой, быстро собрали ребят и спрятали в дальнем конце села у знакомых. Милиции сообщили, что ребята вернулись в Киев. Нечего было и думать венчаться в Гайвороне: священника предупредили, чтобы он не вздумал венчать. На попутной машине поехали за 40 км в село Дептовку. Встречный ветер освежал лицо. Дорожные впечатления остудли возбуждение. Местный священник принял сердечно. Обрядили невесту. Народу не было. Собралось несколько случайных старушек. Хора тоже не было. Но все пережитое наполнило венчание необычной торжественностью. Невеста на долгие годы запомнила, как Лёня Свистун с восторгом пел «многая лета».
Треволнения злой суеты
обернулись счастливою былью:
заснежённая тканью фаты,
ты, сложив лебединые крылья,
стала перед святым аналоем
моей верной женой и судьбою.
звонко в куполе «многая лета»
многократное эхо вторит
и поток лучезарного света
над тобою венец золотит.
Повторилось бы все это снова —
я венца не желал бы иного.
А когда совершился обряд,
ко кресту приложился губами,
понял, не оглянувшись назад,
что архонты явились за нами.
Разве с чем-нибудь спутать я мог
грузный топот кирзовых сапог?
Запихали друзей в «Чёрный ворон».
завизжали дверные запоры
с проржавевшей эмблемой закона
и с добычею хищники взмыли
и растаяли в облаке пыли.
Вслед им строго смотрели иконы.
На глазах жениха и невесты «дружек» затолкали в «Чёрный ворон» и увезли. Беспаспортные…Мы вернулись в Гайворон на грузовике. Снова не пришлось позавтра… нет, уже поужинать. Взволнованная мать жены вбежала в калитку:
— Солдаты! Целый грузовик. Оцепляют деревню. — Ни тюрьма, ни расстрел не грозили. Но кто знает, что взбредет в голову блюстителям порядка! Как бы не пришлось провести первую брачную ночь в соседних камерах.
— На сегодня с нас хватит сельсовета. Бежим! — Снова в путь. Огородами вышли в луга. Низко висела огромная луна. Впереди шли обе матери. Позади — молодая пара. Было тихо. В теплом воздухе пахли луговые цветы.
Ночью дошли до деревушки, немного поспали. Рано утром сели на поезд до Киева.
