Корзина покупок пуста!
Недавно официальный сайт Московского Патриархата обнародовал документ под названием "Церковнославянский язык в жизни Русской Православной Церкви XXI века". Как напоминают авторы, еще в период первой русской революции 1905–1906 годов "многие отмечали, что необходимо сделать богослужение более понятным для мирян". Сегодня эта идея вновь популярна в Русской Церкви. Однако противоречие между стремлением следовать традиции и желанием свидетельствовать о Христе всему народу существовало в мировом христианстве с самого начала его существования.
В ранний период действовало правило трех языков, согласно которому богослужение можно совершать только на еврейском, греческом и латинском языках. Основой для этой теории служили разные аргументы, в частности то обстоятельство, что надпись, прикрепленная по воле Понтия Пилата к кресту, на котором был распят Христос ("Иисус Назарянин Царь Иудейский"), была составлена на еврейском (вернее – арамейском), греческом и латинском языках. На самом деле нет достоверных данных о том, что христианская литургия когда-нибудь совершалась на еврейском (арамейском) языке, разве что короткое время среди эбионитов – иудео-христиан, позднее слившихся с основным потоком единой, "павловской", Церкви, где преобладали обращенные язычники. Теория трех языков постепенно сошла со сцены, в частности после обращения в христианство южных и восточных славян в VIII–IX веках, когда вопрос о литургическом языке стал одним из элементов соперничества Рима и Византии. Оба центра христианства в итоге признали законность старославянского, позднее – церковнославянского языка. Этот язык фактически стал третьим вместо еврейского (арамейского).
Функции богослужебного языка были неодинаковыми в разные времена и в разных культурах. В более древнюю эпоху и среди первобытных народов скорее, чем о литургическом, стоит говорить о сакральном, сокровенном языке, позволяющем скрывать высшие истины, якобы известные только жрецам и вождям, от простого народа, с целью внушать ему страх и добиваться от него повиновения. Сакральный язык – орудие не просвещения, не назидания, а власти. У некоторых первобытных народов жрецы и шаманы используют в своих ритуалах и камланиях некий "тайный" язык, "язык духов", состоящий из семантически бессмысленных звуков, симулирующих речевое общение со сверхъестественными силами и вызывающих у непосвященного народа одновременно страх и восхищение. Это происходило и в прошлом, когда на подобных "тайных" языках обращались к потусторонним силам древнегреческие и римские оракулы. Сродни этому явлению так называемое говорение на языках, якобы по наитию Святого Духа, практикуемое в некоторых новых религиозных течениях (например, пятидесятников). На эту практику, распространенную в античном мире, есть указания и у апостола Павла. Многие религии, в том числе и христианские Церкви, сохранили и сохраняют до сих пор в качестве сакральных и сокровенных древние языки, мало – или непонятные верующим, вроде латыни, древнегреческого, санскрита, геэз (в Эфиопской Церкви), пали (буддисты) и т.д. Такую ситуацию защищают религиозные консерваторы, которые продолжают рассматривать религию как сословную привилегию, а не общенародное достояние.
Отношение религии к языку как средству общения со сверхъестественным миром меняется с изменением характера самой религии. Когда она перестает действовать как орудие властвования через устрашение и становится средством общения человека не с миром духов, а с духовным миром, язык тоже приобретает другие функции, превращается из орудия сокрытия истины в орудие проповеди и миссии. Язык из сакрального становится литургическим, богослужебным. Тогда возникает вопрос о необходимости сделать богослужение более понятным для мирян. Но эта задача не из простых.