— Александр Михайлович, есть православные приходы, в которых катехизацию проводят уже много лет. Еще недавно к ней относились очень настороженно, в том числе и многие священнослужители. Сейчас о том, что подготовка к участию в важных церковных таинствах необходима, согласны, наверное, все.
Как вы считаете, почему?
— Жизнь заставила. Настроили храмов, позолотили купола, а народу в церкви не слишком прибавилось. К церкви часто отношение как к социальному учреждению.
Поэтому люди серьезные и глубокие не всегда идут в храм. Оглашение же — это устное наставление, беседа.
Не монолог, не лекция, а именно беседа, встреча лицом к лицу.
И такого общения многим в храме не хватает.
— Катехизацию ведь проводили даже в советские времена, но подпольно. А чем тогда рисковал священник?
— Можно было получить и тюремный срок, особенно, если бы уличили, что священник встречается с молодежью, да еще и дает книги. Как минимум — он мог потерять место служения в храме.
И все же находились люди, которые не боялись это делать. В основном из старшего поколения, некоторые прошли войну, не только Отечественную, но и Гражданскую.
В общем, это были мужественные люди.
— Александр Михайлович, насколько я знаю, вы были едва ли не первым человеком в Советском Союзе, прошедшим серьезное последовательное оглашение. Когда и как это было?
— Было легко и радостно, а состоялось это 40 лет назад, в 1971 году.
— Что вас сподвигло в те времена на такой шаг?
— В Плехановском институте, где я тогда учился, у меня был друг.
Он, будучи еще школьником, зашел в храм, а это был Патриарший Богоявленский собор в Елохове, пробыл там два часа и вышел верующим человеком. Такое бывает очень редко, не каждому дается. Это великий дар. Он много сам читал — не только церковные книги (да их почти невозможно было тогда достать), но и книги по культуре, искусству, науке. Он и был моим наставником.
Именно он, отвечая на мои вопросы о Боге и вере — часто каверзные, провокационные, нашел такие слова, что я понял: все, что он говорит — правда. Более того, возникла полная уверенность, что именно этих слов я ждал всю свою сознательную жизнь! Он же меня познакомил с верующими людьми — мирянами, священниками, привел в Троицко-Сергиеву лавру, где меня и крестили — тайно, разумеется. Потом мой друг и сам стал священником, ныне он ректор нашего Свято-Филаретовского института,
профессор-священник Георгий Кочетков .
— Кажется, тогда же оглашением занимался и будущий патриарх Кирилл?
— Это случилось чуть позже. Святейший патриарх Кирилл тогда был епископом и ректором Ленинградской духовной академии. В 1980 году он пригласил меня преподавать в академии церковную археологию. К тому времени туда поступил учиться мой друг и крестный отец Георгий Кочетков.
— Как у вас все перемешалось: друг, который привел вас в церковь, стал вашим студентом… А еще ректор — будущий патриарх.
— На небесах добрый юмор очень ценят. Да, владыка Кирилл очень заинтересовался катехизацией, а у нас уже был опыт катехизических бесед с людьми и в одиночку, и в группах.
И он активно участвовал в этом: проповедовал в расчете на оглашаемых, читал огласительные молитвы, а главное — совершал крещение подготовленных людей по полному чину, внятно, без спешки. Каждое такое крещение было настоящим церковным событием. А в 1983 году он же рукоположил Георгия Кочеткова, лучшего студента академии, патриаршего стипендиата, в дьяконы.
— И все же, чем столь важна катехизация? Вероятно, есть ситуации, когда можно обойтись и без нее?
— Есть такие ситуации. Когда хочет креститься смертельно больной человек, и у него в самом прямом смысле уже нет времени, чтобы пройти оглашение. Или перед казнью… Впрочем, и тогда хоть несколько живых слов ему можно и нужно сказать. Но если такой ситуации нет — зачем же отнимать у человека возможность глубоко, все сердцем, душой и телом подготовиться к тому, что сделает его самого и его жизнь не просто лучше, а иными, новыми, истинными?
— А какое время требуется, чтобы пройти оглашение?
— Если имеется в виду первый случай — несколько минут. А в нормальных условиях — не один месяц, как правило, больше года. Ведь нужно не просто узнать что-то новое, а обрести опыт веры в Бога и человека и опыт жизни по этой вере. В древней церкви это занимало от трех лет и больше.
— Не слишком много? В некоторых храмах предлагают две-три встречи.
— Еще недавно ни одной не предлагали, крестили сразу, без всякой подготовки, без объяснений, без серьезной оценки прожитой в грехе и зле жизни. В одном древнем сборнике назидательных рассказов — патерике — ангел спрашивает священника: «Зачем вы отправляете к нам на небо мешки правильно запечатанные, но пустые?» Это как раз о результатах крещения без подготовки: все вроде бы правильно сделано, а главного — изменения жизни, «рождения свыше», как говорит Христос в Евангелии, — нет.
— И все же три года сейчас не каждый потянет — время другое, более стремительное. Тем более что есть возможность и самостоятельно получить информацию.
— В оглашении, то есть в наставлении с голоса, вслух, информация не самое главное. Иногда она даже вредит: человек, начиненный ею доверху, может превратиться в «фаршированную рыбу». Обращение к Богу, обретение веры — процесс очень тонкий, таинственный. Вера — это чудо, а кто обретает ее, и через нее — смысл жизни, считайте, что вытянул самый счастливый билет. Потому что вера — дар Божий, а не результат хорошо организованного процесса. Но настоящая вера не может прийти совсем без слов.
И у человека должно быть время помолчать, подумать, разобраться, насколько возможно с его стороны, в самом главном. Ведь и разум дан человеку Богом, и его тоже нужно очистить, преобразить верой, надеждой и любовью. «Сон разума рождает чудовищ» — не случайно сказано.
Надо разговаривать, спорить, размышлять, искать. Христос говорит: «Ищите — и найдете» … — А не может ли воспитать веру среда обитания, если она православная?
— После того как рухнула система христианских государств во всем мире, — нет. Откуда же эта среда сейчас возьмется? Да и тогда слишком поспешно крестили детей, полагая, что они воспитаются именно в среде обитания. Но реально это не было так. И в христианской среде хватало темного, а то и черного… Без личного осознанного выбора, с кем ты — с Богом или «духом века сего», никакая среда не поможет.
— И этому учат в вашем институте?
— Этому — еще до института, на катехизации. Но слово «учат» нужно взять в кавычки. Потому что такой выбор можно сделать только свободно, даже не всегда логично, он всегда как озарение.
А в институте — учат, и еще как.
Но другому: тому, что позволяет не только дышать и видеть свет, но и жить во свете. И двойки ставят, если кто плохо этому учится.
Зато и диплом выдают солидный.
Ведь институт имеет и церковную лицензию, и государственную аккредитацию. Но это уже другая тема…
