Корзина покупок пуста!
Сухановка — это та страшная тюрьма,
которая только есть у МГБ.
Ею пугают нашего брата, ее имя выговаривают
следователи со зловещим шипением.
(А кто там был — потом не допросишься:
или бессвязный бред несут или нет их в живых).
А.И. Солженицын
9 мая в рамках ежемесячных встреч молодежного «Круга» состоялась поездка в Свято-Екатерининский монастырь, где в советское время был организован спецобъект №110, тюрьма НКВД, место массовых расстрелов. «Самое изуверское сталинское ноу-хау», которое в народе прозвали «Сухановка», мы дерзнули посетить в символичную дату — в День победы. Сам по себе День победы подразумевает вхождение в память о прошлом, которое во многом трагично и страшно. Преступления советского режима не должны быть забыты: не помня, мы, по сути, продолжаем дело палачей. Поэтому каждый член молодежного «Круга» старается совершать усилие памяти.
Имея опыт различных поездок по подобным трагическим местам, некоторые из нас уже представляли себе ужасы, которыми встретит нас Сухановка. Однако, оказавшись там, многие удивились — монастырь блестит новой отделкой, заново расписан храм, аккуратные газончики и не видно ничего, что свидетельствовало бы о происходившем здесь немногим более полувека назад. В то время росписи на стенах собора служили мишенью для «отдыхавших» от «работы» допрашивающих, прямо в храме расстреливали людей, на месте одного из пределов была печь, в которой, как свидетельствуют некоторые косвенные признаки, сжигались тела невинно убиенных…
Сейчас замурованы все подвалы, где происходили допросы, и никто, даже самый любопытный, не найдет там следов происходивших здесь ужаса. Даже кладбище возле церкви, где стоят лишь несколько надгробий, умолчит на этот счет. И не случайно. Сейчас известен приказ НКВД № 0068 от 4 апреля 1953 года, откуда ясно, что оставшееся ликвидировали не зря — было что скрывать. В этой бумаге говорилось о творившемся там: «…установлено различное применение пыток: избиение, круглосуточное применение наручников на вывернутые за спину руки, продолжавшееся в отдельных случаях в течение нескольких месяцев, длительное лишение сна, холодные и горячие карцеры». И, пожалуй, одно из самых страшных: многие из заключенных там были прежде «заключителями», и первый из них Ежов — начальник, в интересах партии «сменивший» роль.
В монастыре есть крохотная комнатка — маленький, но удивительно живой музей об истории монастыря, который создается и поддерживается послушником Виктором Жижириным. «Когда я сюда впервые пришел, я был очень удивлен, что никакого музея нет», — рассказывал Виктор Анатольевич. — «А ведь в истории этого монастыря, фактически, отражается вся русская история». И музей появился.
Послушник Виктор рассказывал нам о заключенных, как о своих ближних: «Представьте, человек умирает с клеймом «враг народа», а он знает, что о нем и плакать никто не будет, о нем и памяти не останется никакой, и не к кому обратиться, нет ни родственников, никого. А если такой человек еще неверующий… у него никакой надежды, никакого просвета в жизни, и это самая страшная смерть… А мы этих людей не знаем… ни фамилий, ни имен. И они забыты, а ведь это наши соотечественники». Он говорил нам об ответственности, подчеркнув, что мы соучастники безвинной гибели всех этих людей, потому что мы забыли их, никак их не отметили. Разве маленький крестик, который стоит в музее, это память тысячам замученных людей? Если мы не почувствуем этой ответственности, не оплачем каждого из них, то мы получим воздаяние , а следующему за нами поколению воздастся еще в большей степени. Виктор Анатольевич напомнил нам, что дореволюционное поколение очень пострадало, и «очевидно есть за что — за то, что отступились от веры, отступились от своих традиций».
По дороге обратно члены Молодежного «Круга» делились своими размышлениями:
Ольга Михаилиди (25 лет): «Лично для меня поездки в такие места важны, потому что это одна из возможностей больше узнать об этих событиях… Всегда находятся в таких местах люди, которые передают что-то по-настоящему живое. Важно, чтобы эта память людей прорастала, чтобы, во-первых, эти события никогда не повторились, и для того, чтобы, по крайней мере, нашей страной, нашим новым поколением смогло быть переосмыслено отношение к тому, что все это засекречено, забыто, задвинуто».
Мария Лебедева (19 лет): 
«Я увидела человека, который не говорит, а действительно делает, который свою память, свое желание раскаяться воплощает. Этот человек сам по своему стремлению, по своей вере хочет хранить память и передавать ее следующим поколениям. И все мы тому свидетели».
Витя Ложков (19 лет): «Самое главное, чтобы люди об этом помнили и знали, чтобы как-то меняли свою жизнь, каялись в том, что произошло».
Лев Амелин (24 года): «Я преподаю историю в старших классах, дети проходят XX век два раза в 9 и 11 классе. Очень важно преподавать эту историю по-настоящему… Вот это преступление, которое было совершено против нашего народа, против своего, я опять же подчеркиваю, народа, это то, что нужно знать вообще любому нормальному россиянину, если ты здесь живешь, если ты живешь в этой стране, потому что отсутствие этой исторической памяти, вообще интереса к самой истории приводит к самоуничтожению, к уничтожению тех человеческих ценностей, которые должны существовать в обществе».
Мария Герасимова (17 лет): «Мне лично было важно, что это было не в обычный день, а символично — 9-го мая — весь народ празднует победу, а мы здесь вспоминаем то, что правда было, т.е. не просто абстрактную, некую победу, а в этот день мы пытаемся приобщиться к живому».
Правда в истории XX века — правда не об отвлеченных фактах, правда не о массах и не о цифрах, это правда о человеке и, кажется, поэтому о ней так непросто говорить.
