Корзина покупок пуста!
В начале 60-х гг. советский человек оказался в поле действия нескольких знаковых, судьбоносных событий. Одни из них — такие, как полет Юрия Гагарина в космос, — были широко известны, другие — Карибский кризис или расстрел рабочих в Новочеркасске — надолго остались скрыты от общественности. Но сильнейшим потрясением для многих наших соотечественников стало издание повести А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича».
Академик С. С. Аверинцев в письме к А. И. Солженицыну вспоминал яркий эпизод в ноябре 1962 года, когда повесть была только что опубликована в журнале «Новый мир». Возвращаясь однажды из библиотеки, у газетного киоска он увидел человека, который, не зная точно ни названия журнала, ни заглавия произведения, обращался к киоскерше: «Ну это, это… Где вся правда-то написана!...» И киоскерша его поняла. «Это надо было видеть и видеть тогдашними глазами, — пишет Сергей Сергеевич. — Тут уж не история словесности — история России».
О словесности, истории, России, годах большевистского террора, и — самое главное — о человеке шел разговор в воронежском Доме актера на читательской конференции, посвященной 50-летию издания «Одного дня Ивана Денисовича». В этом году на день рождения Александра Исаевича — 11 декабря — наложилось печальное событие — смерть Галины Вишневской, приютившей вместе с мужем Мстиславом Растроповичем у себя на даче опального Солженицына.
Читательская конференция собрала около пятидесяти человек, среди которых — исследователь творчества А.И. Солженицына, доцент ВГУ, канд. филологических наук Олег Юрьевич Алейников, председатель воронежского общества «Мемориал» Вячеслав Ильич Битюцкий, лауреат российских литературных премий, писатель Виктор Викторович Будаков, другие представители интеллигенции Воронежа, а также организаторы конференции — малое православное братство во имя свт. Тихона Задонского.
Непростая и трагическая история России отразилась и на судьбе повести уже после ее издания. Напечатанная в 1962 году «Новом мире», в 1965 году она была запрещена и изъята из публичного доступа. (О том, как наши соотечественники знакомились с ней, и какое впечатление на них произвела повесть А. Солженицына — рассказ отдельный).
О литературных параллелях
В самом факте появления «Одного дня…» редактор «Нового мира» А.Т. Твардовский увидел навсегда, казалось бы, исчезнувший мост, ведущий к русской классике: «К нам возвращается великая русская литература».
Иван Денисович не мог есть баланду с плавающими в ней глазами рыбы. Если глаза плавали вместе с головой — ел, если же глаза были отдельно — отставлял миску. Ему казалось, что живая рыба смотрит на него через баланду. По словам О. Ю. Алейникова, такая «чудинка» роднит Ивана Денисовича с героями произведений Н. Лескова.
Эта повесть возвращает нас также и к «Мертвому дому» Ф.М. Достоевского. Один французский журналист задал вопрос Александру Исаевичу: «Кто страдал больше: вы или Достоевский?» Писатель ответил, что царская каторга — это не советский ГУЛАГ, на царской каторге было легче; однако мера внутренних страданий может не соответствовать внешне пережитому».
О вере и человеке
В «Одном дне…» есть интересная фраза: «Все ж ты есть, Создатель, на небе. Долго терпишь да больно бьешь». При внимательном прочтении становился виден ее скрытый смысл: Спаситель и большевиков наказывает за их грехи. Никаким уговорам убрать эту фразу А.И. Солженицын так и не поддался.
Другое обращение к Богу — в самом конце повести: «…Слава тебе, Господи, еще один день прошел!» На эту молитву Ивана Денисовича реагирует Алеша-баптист.
«Услышал Алешка, как Шухов вслух Бога похвалил, и обернулся.
-- Ведь вот, Иван Денисович, душа-то ваша просится Богу молиться.
Почему ж вы ей воли не даете, а?»
Впечатлениям об этом заключенном, который даже в лагере являл свидетельство о Боге, поделился участник читательской конференции, член малого братства, Сергей Попков: «Душа Ивана Денисовича созрела, чтобы принять свидетельство о Христе Воскресшем. Живые слова Алеши-баптиста посеяли семя, чтобы оно могло прорасти».
В фильме А.Н. Сокурова «Беседы с А. И. Солженицыным» Александр Исаевич отмечает, что в течение жизни чрезвычайно важно суметь развить качества, превосходящие природные задатки: глупо растратить талант или всего лишь сохранить его — талант нужно обязательно приумножить, чтобы конец жизни оказался достойным ее начала.
Участник конференции Алексей Евстигнеев отметил, что этот один день, описанный в повести, проходит как целая история. Подобными событиями были наполнены все 365 дней в году, а людей, сидевших в лагерях, были миллионы… Получается страшная арифметика.
«В конце повести один персонаж обращает на себя внимание, — поделился Алексей. — Мы видим его в столовой. Среди множества людей, теряющих человеческий облик в желании облизывать миски, он один не деградировал, а сохранил человеческое достоинство. Он даже сидит ровно. Десятилетия лагерной отсидки не превратили его в животное. Какими же такими силами можно выживать в обстановке всеобщей деградации? Что это за сила?»
Ответ на вопрос об этой силе можно найти в процитированном на вечере фрагменте из интервью ректора Свято-Филаретовского института, духовного попечителя Преображенского братства, профессора-священника Георгия Кочеткова: «Самое ценное, что можно выделить из наследия А.И. Солженицына для нашей страны — то, что он как никто помог преодолеть советский морок, открыть людям глаза на советскую систему. И самое ценное наследие можно сохранять только одним образом — нужно идти вперед. Надо не бояться преодолевать ложь, которая до сих пор более чем свойственна людям, вышедшим из советской эпохи, из коммунистического насилия. Главный грех нашего народа — ложь и страх. Тот, кто с этим борется, кто борется за духовное возрождение, за лучшее образование нашего народа, за возрождение Церкви внутри нее самой, — те продолжают дело Александра Исаевича. Я считаю, что Александр Исаевич велик, потому что он многих вдохновил, многим показал пример, то есть сделал то, чего в наше время в нашей стране никто другой сделать не мог. Исключение составляет, может быть, лишь Сергей Сергеевич Аверинцев».
