— Михаил Витальевич, расскажите, пожалуйста, о своей новой книге — о чём она и как называется?
М.В. Шкаровский: Моя новая книга будет называться «История Русской Православной Церкви. XX век». Дело в том, что я уже давно, около двадцати лет, занимаюсь историей Русской православной церкви именно этого периода. Так как я работаю в Центральном Государственном архиве Санкт-Петербурга, где хранятся документы только после 1917 года, и вообще являюсь специалистом по российской истории ХХ века, то практически все мои книги посвящены — а их уже вышло более тридцати — церковной истории ХХ века. Мне показалось, что можно создать такой обобщающий труд, освещающий этот, на мой взгляд, очень интересный, до сих пор еще недостаточно исследованный, трагичный и в то же время героический период истории Русской православной церкви. Именно в этот период Русская церковь обрела целый сонм новомучеников. Никогда за всю историю с первых веков христианства ни одна христианская церковь не подвергалась таким массовым гонениям и не понесла такие жертвы, как Русская православная церковь в ХХ веке.
Сам я являюсь членом Комиссии по канонизации нашей Санкт-петербургской епархии, поэтому мне это все близко и знакомо. Я написал жития многих прославленных новомучеников и работал активно со следственными делами. Итогом первого десятилетия моей работы по истории Русской православной церкви в ХХ веке стала моя первая монография «Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве». Она вышла в 1999, в 2000 годах, в ней был освещен период с конца 1930-х и по 1964 год.
Естественно, за последующие 10 лет накопились новые материалы по этому периоду. Кое в чем изменились и мои оценки, по мере выявления новых архивных документов, или выхода каких-то воспоминаний, других нарративных источников. В то же время я очень активно занимался историей Русской церкви 1920-х — начала 1930-х годов, прежде всего теми разделениями и расколами, которые были в тот период. У меня выходили книги по истории обновленческого движения, по истории иосифлянского движения две книги, и мне показалось, что эти материалы тоже следует включить в такое обобщающее издание.
Кроме этого, определенный интерес представляет предыстория советского периода начала ХХ века, потому что многие корни растут оттуда. Именно в этот период Русская православная церковь, с одной стороны, переживала тяжелый кризис, результатом которого во многом и стали безбожные настроения после революции, а с другой стороны, началось и возрождение Русской церкви, результатом чего стал поместный Собор 1917-18 гг., который стал удивительно ярким явлением в истории не только Русской церкви, но и всего христианства. Целый ряд зарубежных исследователей считает, что он опередил на несколько десятилетий подобные же Соборы и совещания лютеранской и католической церквей. Второй Ватиканский собор только в 1960-е годы прошел, а многие важнейшие вопросы взаимоотношений христианской церкви и цивилизации были поставлены уже на Поместном Соборе 1917-18-го гг. Поэтому я отчасти стал заниматься последними предреволюционными годами.
И, наконец, так или иначе, я подошел к истории Русской церкви в последние десятилетия ХХ века, к 70-м, 80-м и даже 90-м годам, где я уже сам непосредственно участвовал в церковной жизни. И в результате я расширил свою первую монографию о Русской православной церкви при Сталине и Хрущеве, добавил предыдущие, последующие годы, несколько обновил тот материал, который у меня уже был. Так появилась эта монография. До настоящего времени уже выходило несколько обобщающих изданий по истории Русской церкви в ХХ веке: протоиерея Владислава Цыпина, профессора Д.В. Поспеловского — такая летопись Русской церкви в ХХ веке, в составлении которой участвовали О.Ю. Васильева, А.Л. Беглов, С.Л. Фирсов и другие. Мне кажется, что моя монография написана в новом ключе и добавит что-то новое для тех, кто интересуется историей Русской церкви в этот период.
— Михаил Витальевич, Вы — автор очень большого количества книг и публикаций, и все они очень разнообразны по тематике. Вы очень много работали в различных архивах — российских и зарубежных. А какая тема Вас самого больше всего привлекает?
М.В. Шкаровский: Даже не одна, а несколько тем в истории Русской православной церкви в ХХ веке являются для меня приоритетными. С одной стороны, это та тема, которую я уже назвал — российские новомученики, их подвиг, составление жизнеописаний. С другой стороны, это история различных течений Русской православной церкви и тех разделений, которые были; той общественно-религиозной и политической полемики, которая была в Русской церкви. Поэтому я и изучал и обновленческое, и иосифлянское движение, и, в целом, движение «непоминающих».
Также меня в последние годы особенно интересует история русской церковной эмиграции, потому что это тоже целый материк, который недостаточно был исследован до настоящего времени. Многие материалы были в каких-то разрозненных частных коллекциях или в эмигрантских архивах, были практически недоступны российским исследователям. Поэтому я вот уже около десяти лет работаю в различных зарубежных архивах. С одной стороны, церковных — это, прежде всего, архивы Русской православной церкви за границей, в США, в Нью-Йорке и в Джорданвилле (в Джорданвилле находится архив Свято-Троицкой семинарии, в Нью-Йорке — Синодальный архив), и епархиальные архивы Русской зарубежной церкви — в Германии, в частности. А с другой стороны, и светские архивы, где отложились русские церковные материалы за границей, в частности, Бахметьевский архив в Нью-Йорке, архив Гуверовского института войны, революции и мира в Стэнфорде рядом с Сан-Франциско, архив Североамериканской митрополии (сейчас это автокефальная Американская Православная Церковь), некоторые зарубежные архивы епархий приходов Московского Патриархата в Берлине, в Риме и так далее.
В 2008 — начале 2009 гг. я был в Японии и в Корее, изучал там церковные материалы о русской эмиграции и о русских православных духовных миссиях. Некоторые материалы я уже обработал и опубликовал, в частности, в этом году у меня вышла
книга «История русской церковной эмиграции». Другие, например по Дальнему Востоку, еще ждут обработки и дальнейшего написания.
Еще одна тема, которая меня интересует — это история различных приходов и монастырей, в основном, Северо-Запада России. У меня вышло больше десяти книг по этой теме. Это книги по истории Александро-Невской лавры, Воскресенского Новодевичьего монастыря, Иоанновского монастыря, где погребен св. прав. Иоанн Кронштадский, книги «Храмы Кронштадта», «Троице-Измайловский собор», «Николо-Богоявленский кафедральный Морской собор» и т.д. Над этой темой я продолжаю работать. Сейчас завершаю книгу по Спасо-Конюшенной церкви в Петербурге, где отпевали А.С. Пушкина.
Еще одно направление моей работы — это составление сборника документов, а не просто написание монографии или статей, потому что я как архивный работник считаю очень важным, чтобы как можно больше документов по истории Русской церкви было введено в научный оборот. Ситуация в нашей стране меняется с течением времени, и те документы, которые сейчас доступны, могут стать недоступны в будущем. Поэтому лучше всегда публиковать наиболее важные из них. У меня уже выходило несколько сборников документов, в частности, по истории Русской церкви в годы Второй Мировой войны и нацистской политике в отношении Русской церкви. Это, в основном, те документы, которые я собрал в немецких архивах и перевел с немецкого на русский язык. Также выходил сборник документов по истории Санкт-Петербургской епархии с 1917 по 1941 годы и ряд других публикаций.
Сейчас я готовлю сборник документов по истории Санкт-Петербургской епархии с 1945 по 1991 год, т.е. в послевоенный период, сборник материалов по истории русских монастырей на Афоне в ХХ веке, сборник документов о репрессиях духовенства в 1930-е годы на Северо-Западе России и два сборника документов по истории кладбищ Санкт-Петербурга — Митрофаньевского и старообрядческого Громовского, потому что им грозит полное и окончательное уничтожение в связи со строительством жилых кварталов на этом месте, и нужно сохранить память об этих кладбищах.
Также я писал работы об отдельных деятелях Русской православной церкви. У меня была книга «Судьбы иосифлянских пастырей», где я описал биографии наиболее ярких деятелей этого движения. Очень активно меня интересовала тема Второй Мировой войны, её церковная составляющая. Этому была посвящена тоже серия моих книг, в том числе монография «Нацистская Германия и Православная Церковь» и еще одна большая монография «Церковь зовёт к защите Родины». Были свои составляющие: с одной стороны, я активно занимался историей Германской епархии Русской православной церкви накануне и в период Второй Мировой войны, с другой стороны, деятельностью Псковской православной духовной миссии, а также религиозной ситуацией на Украине в годы Второй Мировой войны.
Меня интересовала не только история Русской Православной Церкви, но и судьба других христианских конфессий в ХХ веке, потому что она была тоже достаточно трагической. У меня выходили книги по истории Евангелическо-Лютеранской церкви на Северо-Западе России, по истории Католической церкви на Северо-Западе России в советский период. Сейчас я готовлю книгу по истории старообрядчества Белокриницкой епархии в советский период. Это меня также интересует.
— Вы много лет занимаетесь церковной историей. Был ли какой-то пример из жизни новомучеников и исповедников российских, который Вас особенно затронул, «зацепил»?
М.В. Шкаровский: Те новомученики, жизнь которых наиболее привлекла моё внимание, побудили меня писать жития для их прославления. Это члены Александро-Невского братства — руководитель братства архимандрит Лев (Егоров) и братчицы Екатерина Арская и Кира Оболенская, прославленные в чине новомучеников в 2003 году. Об их подвиге и тех идеях, которые претворяли в жизнь руководители братства, я читал
лекцию в Свято-Филаретовском институте, поэтому не буду повторяться*.
Я писал и житие епископа Григория (Лебедева). Это воспитанник Даниловского монастыря, который был послан патриархом Тихоном в Петроград. Некоторое время он возглавлял епархию, был также настоятелем Александро-Невской лавры. Он относился к числу «непоминающих», и хотя не отделился от митрополита Сергия формально, критиковал его в своих посланиях. В результате он добровольно оставил пост настоятеля Лавры, ушёл на покой. Поселился в Тверской епархии и там, ещё около десяти лет, до своего ареста и расстрела в 1937 году, продолжал тайное служение и написание своих богословских трудов. Он был арестован с частью бывшей братии Даниловского монастыря, которые тоже относились к числу «непоминающих». Очень стойко вёл себя на допросах, не признал своей вины. И удивительно: несмотря на то, что он был расстрелян, тем не менее, его богословские работы оказались настолько ценными для Русской православной церкви, что уже в 1960-е годы они начали активно публиковаться в периодических изданиях. Хотя он даже не был в это время реабилитирован. Сейчас его труды уже изданы. И не так давно, года четыре назад, он был прославлен в лике новомучеников.
Писал я также житие для прославления епископа Сергия (Дружинина). Это был один из руководителей иосифлянского движения, бывший настоятель Троице-Сергиевой пустыни под Петербургом и духовник великих князей Константиновичей, в частности, Дмитрия Константиновича, последнего владельца Константиновского дворца (сейчас это резиденция президента в Стрельне). После революции Великая княгиня Ольга Константиновна, королева Греции, предлагала ему уехать за границу. Но будущий владыка Сергий решил остаться со своими духовными детьми, сознательно выбрал эту участь, хотя он был убеждённый монархист, близкий человек династии Романовых. Тем не менее, он остался служить в советской России. И одно время, уже после ареста митрополита Иосифа и архиепископа Димитрия (Любимова), около года возглавлял иосифлянское движение в масштабах страны. Потом он, конечно же, был арестован, очень мужественно вёл себя на допросах, не скрывал своих убеждений. И после отбытия срока наказания в лагере, в тюрьме, был отправлен в ссылку в Марийскую республику (ныне республика Марий-Эл). Там его местные верующие очень почитали как святого старца. В 1937 году он снова был арестован и расстрелян. Меня поразил протокол его допроса 1937 года — там он категорически всё отрицал, несмотря на то, что подвергался пыткам и был уже старым и больным человеком. К сожалению, его до сих пор не прославили, т.к. есть сложности с прославлением руководителей иосифлянского движения.
Также я писал житие для прославления протоиерея Виктора Добронравова, тоже одного из иосифлянских руководителей. Он уже прославлен не только Зарубежной Русской Церковью, но и Московским Патриархатом. Это был пастырь, который пришёл служить в Церковь под влиянием отца Иоанна Кронштадтского. Тот чудесным образом исцелил его незрячую сестру и произвёл такое сильное впечатление на будущего отца Виктора, что тот, студент Политехнического института, решил стать священником и потом уже всей своей жизнью запечатлел верность идеям отца Иоанна Кронштадтского. Много добрых слов можно сказать о его духовных подвигах и о его духовных детях. У него было братство при Никольском храме. Этот храм находился на Петровском острове при убежище престарелых актёров. Вокруг него всегда было много представителей интеллигенции. И когда церковь закрыли, он продолжил тайное служение по квартирам духовных детей. Он, кстати, входил в состав известной делегации ленинградской епархии к митрополиту Сергию в конце 1927 года, участвовал в полемике с ним, пытаясь убедить в неправильности выбранного курса. Но, в конце концов, был арестован, после отбытия срока в лагере сослан в Новгородскую область. Там он окормлял тайную общину и был арестован в 1937 году. Есть несколько легенд о его гибели, но на самом деле он выдержал все допросы и был расстрелян. Ещё в 1970-80-е годы некоторые из его уцелевших духовных детей собрали материал и выпустили книжечку о нём в Австралии, в Сиднее. Но в России его имя было почти забыто. И я очень рад, что мне удалось возродить память о нём. На основе моего жития и собранных документов он был прославлен.
Ещё много подобных историй можно приводить, но я думаю, и этого достаточно.
