Корзина покупок пуста!
Недавно на сайте Regions.ru появился интересный материал об отношении священнослужителей к проблеме понятного языка богослужения. Корреспондент задавал православным священникам вопросы: "Признаете ли Вы, что в Русской Церкви существует проблема языка? Как, по-Вашему, она должна решаться? Делается ли что-нибудь в этом направлении?" Те же и другие вопросы мы решили задать ректору Свято-Филаретовского института проф.-свящ. Георгию Кочеткову, давно уже на практике осуществляющему дело перевода богослужебных текстов на русский литургический язык.
Свящ. Георгий Кочетков: Эти вопросы почти риторические. Конечно же, всей историей нашей церкви уже показано и доказано, что эта проблема существует. Это понимает любой здравомыслящий человек. Отрицать эту проблему — значит просто ни о чем не думать, не иметь ни пастырской, ни личной ответственности пред Богом, нерадеть о законе молитвы церкви. Православная церковь даже противопоставляла себя одно время Католической в том, что они, мол, служат на языке непонятном, а мы служим везде на понятном. Но прошли века, и понятный когда-то язык становился все более и более для православных непонятным. Католики решили этот вопрос радикально и просто – только в пользу современных языков, что не могло не породить разных затруднений и неприятностей. А надо было бы решать его более плавно и мягко. Однако, теперь они сделали и то, и то: они разрешают желающим служить на латинском и использовать все современные языки в богослужении.
Нам надо учитывать собственную традицию, опыт других христианских церквей, и решать этот вопрос в духе того, что было предложено Собором 1917/18 гг., когда было признано возможным служение на современных языках всех народов нашей церкви, не исключая русского, украинского и белорусского, на том языке, какой выберет сам приход, получив затем на это архиерейское благословение.
Проблема уже в начале века заключалась в том, что не было хороших переводов. Те переводы, которые существовали, имели очень крупные недостатки, потому что их делали наскоро. Однако церковь пошла даже на то, чтобы закрыть на это глаза, понимая, что можно всегда улучшать и улучшать имеющиеся переводы, как это делалось прежде на протяжении веков.
Повторюсь, проблема языка богослужения должна решаться в духе Великого Московского Собора 1917/18 гг. В церкви уже есть достаточно хороший корпус переводов, и, сделав некоторые дополнительные усилия, можно было бы допустить здесь плюрализм, чтобы в монастырях богослужение совершалось на церковнославянском, в миссионерских приходах, а также и в тех, которые успешно ведут катехизацию, — на современных языках. Плюс в тех, которые сами захотят служить на современных языках. Нужно, чтобы они имели на это право без всяких дополнительных объявлений и церемоний, так как теперь есть доброкачественные переводы.
Я благодарю Бога, что свою лепту удалось внести в это дело и мне с нашим братством и Свято-Филаретовским институтом. Есть эти переводы, есть и другие, например, изданные в Петербурге хорошие переводы Юрия Рубана, или качественные переводы митр. Илариона (Алфеева). Есть очень хорошие переводы Писания, сделанные Сергеем Сергеевичем Аверинцевым, а также другие, издаваемые сейчас РБО. То есть уже есть из чего выбирать. Есть хорошие дореволюционные переводы, прежде всего, Е.И. Ловягина, я имею в виду Октоих и Триоди. Так что необходимый минимум книг имеется. Сейчас вот-вот должен выйти 7-й том нашей серии «Православное богослужение» на русском языке параллельно с церковнославянским. 7-й том – это Часослов, тем самым мы полностью завершаем перевод Служебника, Требника и Часослова. Может быть, надо было бы еще перевести Общую и Праздничную Минеи. Октоих, Триодь Постная и Цветная, Часослов, Требник, Служебник — этого вполне достаточно для совершения нормального богослужения на русском языке. А если и не будет переводов служб каких-либо праздников, можно и на русскоязычном приходе, к примеру, совершать богослужение на церковнославянском. Не надо отрываться от корней. Надо, чтобы люди знали язык, чтобы они не противопоставляли себя другим, не превозносились над теми приходами, где богослужение будет совершаться на церковнославянском. Надо, чтобы люди, привыкшие к славянскому, могли нормально могли молиться на церковнославянском, а те, кто молится на русском, могли нормально, повторяю, без превозношения над другими, молиться на русском.
— Разговор о любой проблеме церковной жизни, как правило, немедленно вскрывает еще целый ряд других проблем. Например, вопрос о языке богослужения тесно связан с вопросом о гласном чтении молитв богослужения; а разговор о катехизации неизбежно потянет за собой вопрос о необходимости христианской общины, без которой невозможно ни проводить катехизацию (потому что в нормальном случае катехизатор — это член общины), ни всерьез воцерковлять людей (потому что воцерковление — это вхождение в общину, а не прицерковление к приходу)…
Свящ. Георгий Кочетков: Я бы не стал так жестко противопоставлять одно другому. Есть в церкви место приходу, есть место общине. И должно быть место тому и другому. Мы не можем совершать в церкви никаких революций и реформ. Мы не можем совершенно отринуть приход в пользу общины, как бы ни была хороша община, потому что не все люди готовы к общинной жизни, не все будут на это согласны. Поэтому и катехизация может приводить, как мы это хорошо знаем из своей практики, на приход, хотя она, конечно, наиболее органично существует в общинно-братской среде. Но общин еще слишком мало в нашей церкви, их почти нет, поэтому мы не можем здесь спешить и, повторяю, устраивать какую-то реформу, реформацию или революцию, пусть даже во благо, пусть даже ради возобновления всех тех необходимых церкви форм жизни, которые ведут свое происхождение со времен апостольских и существовали в церкви в той или иной форме всегда.
Еще Н.Н. Неплюев показал, как разрушалась община из-за неблагоприятных исторических условий, как она постепенно исчезала, забывалась и оттеснялась. Я думаю, очень нужно, чтобы люди знали эту историю. Она описана во втором томе издаваемых нами сейчас сочинений Николая Николаевича Неплюева, и я всем-всем рекомендую с этим материалом познакомиться по «Беседам о Трудовом братстве», как, впрочем, и с другими его замечательными произведениями.
Конечно, я не могу не согласиться с тем, что введение русского языка в богослужение повлечет за собой какие-то другие изменения, естественные впрочем для нашей православной традиции, в которой накопилось много нестроений, чтобы они постепенно начали рассасываться и уходить. Только не надо здесь проявлять нетерпение. Конечно, надо знать, что надо делать в первую очередь. Да, было бы замечательно, если бы проведение всего богослужения на русском языке, прежде всего, способствовало возрождению проповеди в нашей церкви на своем историческом, каноническом месте, т.е. сразу после чтения Писания, где бы оно ни читалось, на требах или на вечерне, на утрене или на литургии. Это требование канонов, и нужно о нем вспоминать так же, как и о требовании канонов о катехизации, необходимой для крещения и для нормальной жизни в церкви всякого православного христианина, всякого верующего человека.
Конечно, кроме возрождения проповеди, можно ожидать чтения анафоры, других основных молитв вслух, причем на своем естественном историческом месте, потому что эти молитвы были тоже заглушены пением хоров и ненормальной практикой произнесения только лишь окончаний славословий молитв, которые имеют наиболее таинственный характер. Они звучат, а основная часть молитвы, произносимая от имени всей церкви, почему-то от церкви скрывается! Это приведет, конечно, и к тому, что другие моменты богослужения будут восстановлены, кроме чтения Писания лицом к народу и проповеди после него, кроме естественного гласного чтения основных молитв вместе с народом, нельзя будет не ожидать возрождения связей между людьми, молящимися в храме, и их совместной ответственности за происходящее, что могло бы выражаться и в произнесении народом «аминь», например, на анафоре, во время евхаристического канона.
Может быть, это приведет к тому, что встанет на свое место второстепенное в богослужении, которое сейчас слишком часто в сознании людей занимает главное место. Это касается некоторых акафистов или молебнов, которые являются нередко чуть ли не основной «изюминкой» в богослужении того или иного прихода, что, конечно, вряд ли соответствует настоящей православной богослужебной традиции.
Может быть, кто-то всерьез отнесется к возгласу «Изыдите, оглашеные, изыдите…», и притворы храмов наших наполнятся теми, кто не может присутствовать на общецерковном богослужении. Плюс, если говорится «Двери, двери…», то, может быть, надо будет прикрыть (хотя, конечно, не надо закрывать на ключ, как это было в древности) двери храма. Если дьякон говорит «Возлюбим друг друга…», то надо действительно давать верным, готовящимся к причастию, целование любви и мира, иначе мира и любви всегда будет недоставать церковному народу, как это часто сейчас наблюдается на приходах.
Конечно, это повлечет за собой большую ответственность клириков. Может быть, даже снова встанет естественный вопрос ответственности всего народа Божьего за избрание клириков всех служений, всех уровней иерархии, что, конечно, возможно тоже только в общинно-братской среде, только при возрождении той ответственности за церковную жизнь, за совместную жизнь, в том числе за исполнение закона молитвы, как и закона жизни и веры каждым христианином и всеми вместе.
Вот это изменение важное, серьезное, которое можно ожидать вместе с возрождением молитвенной жизни на приходе и в общине, и в братстве церковном, что не сможет не принести новых духовных даров и новых духовных плодов для всего народа Божьего. Жизнь станет более собранной, качественной и плодотворной, и за это нельзя не поблагодарить Бога, лишь предвкушая такую возможность.
— А откуда все это должно взяться? Как Вы думаете, откуда должны появиться в церкви ответственные, сознательные, воцерковленные миряне? С чего стоило бы начать дело воцерковления своих прихожан пастырям на приходах - с катехизации, переводов, усилий по созданию общин? По силам ли это современным священникам, которые часто заняты только тем, как добыть деньги на ремонт храма, или требоисполнением?
Свящ. Георгий Кочетков: Если церковь снова станет свидетельствующей, если она будет заниматься преимущественно главными своими делами качественно и повсеместно, — я имею в виду и миссию, и катехизацию, и полноценное, канонически оправданное, соответствующее нашей вере богослужение, если будут возникать общины и братства, — а это может быть инициативой любого ревностного, одаренного Богом христианина, — то все остальное постепенно будет налаживаться. Одно за другое цепляется, одно без другого существовать как следует не может. Поэтому, хотя и не надо думать, что все и сразу произойдет — все и сразу никогда не произойдет, этого даже и желать не следует во избежание нетрезвенности, или гордыни, или рационализма, или какой-то ущербности в жизни. Тем не менее, согласно преданию церкви, все это может произойти. Мы вполне можем предвидеть настоящее возрождение церкви, которого мы, к сожалению, пока еще не видим. Мы видим только первые попытки, первые шаги на этом пути, больше связанные с осмыслением имеющегося и желательного состояния церковной жизни. Если не предаваться мечтательности или рационализму, или церковному экстремизму, какой-то гордыне, как, впрочем, и унынию, от неизбежных на этом пути ошибок, препятствий и трудностей, то все с Божьей помощью произойдет силою Воскресшего Христа, силою дара Святого Духа, в Которого мы верим.
Беседовала Наталия Игнатович
Информационная служба СФИ
